Председатель завел трактор, приладил к нему мешки с зерном и отправился за помощью в областной центр.
Трясся он на дребезжащем сидении по дорожному мху. Старуха со своей маленькой спутницей чуть было не оказались под колесами. Коммунист нагнулся с жесткого трона машины и сурово приказал:
— Впредь уходи от мотора. Или ты глухая?
— Божий глас слышу, шума твоего не слышу, — отвечала Аглая.
Он нахмурился:
— Не услышишь шума машины — сгинешь!
— Сгинешь ты! — отрезала старуха.
Председатель засмеялся:
— Жмись к обочине, старая. Вскоре повсюду будут моторы… Или не знаешь — навечно уже встала новая жизнь.
— Как встала, так и рассыпется! А безбожник при помощи черта вновь засеет поле. И пить будет, и валяться на холме… Не тебе прогнать его! То под силу лишь Божьему вестнику…
— В бараний рог скручу тунеядца, — пообещал Председатель. — И жизнь налажу такую, какой здесь еще не бывало.
Он похлопал по карману шинели, где была его тетрадь с планами.
— Один Бог может наладить такую жизнь! — упрямо отвечала старуха.
Председатель расхохотался:
— Триста лет, старая, ждать Его! И то не дождешься! Ступай прочь с дороги!
— Сгинешь, безбожный! — твердила знахарка. — Придет ангел! Что ответишь ему? Как оправдаешься?
— Но! — прикрикнул тогда Председатель. — Раскаркалась! Пропускай мотор!
Старуха, сплюнув, сошла на обочину. И жалась к знахарке спасенная девочка.
Беспалый вскоре вернулся в селение и привез с собой двух тщедушных пьянчужек. Шатались они с похмелья и работали плохо, а под вечер, опустошив весь запас припасенного для них Беспалым дешевого вина, вовсе спеклись. На вопрос Натальи Председатель со вздохом ответил: всех толковых работников повымела война, остались одни никудышные.
— Вроде нашего трутня, — завздыхали женщины.
А горе-плотники прохрапели возле начатого сруба всю ночь. Лишь они протерли глаза, Беспалый встал над ними, но пьянчужки на все его угрозы и уговоры только стонали и тряслись в ознобе. Женщины стыдили их, но все было без толку, жалобно и униженно просили работники достать им вина, готовы были ползать в ногах ради хоть одной живительной капли.
Взгляды женщин обратились на Марию — та все поняла и поспешила в свою избу. Безумец безмятежно посапывал на лежанке, чудесная фляга лежала у изголовья. Осторожно взяв ее и оглядываясь на спящего, Мария наполнила огромную кружку.
Для пропойц Безумцева водка оказалась истинной живой водой. Но кружкой дело не кончилось — тут же, даже не притронувшись к инструменту, поспешили они в избу Марии, а там проснувшийся бездельник им обрадовался и ни в чем не отказал! И никакие уговоры, никакие угрозы не помогали делу: оживали пьянчужки лишь при виде заветной фляги. С утра опохмелившись с Безумцем, кое-как принимались за строительство, но из рук вон плохо работали. А вечерами вновь гуляли со своим благодетелем.
Однако к осени, с грехом пополам, коровник все-таки был сколочен. Горе-плотники наконец отбыли восвояси, измученный борьбой с ними Беспалый торжествовал и показывал на строение:
— Вот первая ласточка будущей жизни!
Агриппа с преданностью смотрела на него и ловила каждое его слово. Дети попискивали на материнских руках. Женщины смотрели в рот удивительному человеку.
Когда наступили холода, лишь усмехнулся Председатель на рассказы о чудесном незамерзании холма. Он повелел завести животных в новый коровник. Звякнуло, стадо колокольцами, но безнадежно женщины пытались загнать коров — на все их понукания животные отвечали невиданным упрямством. Несмотря на окрики, ругань и хворостины коровы разбежались по всему холму, а когда женщины их оставили, наконец, в покое, сонно улеглись под яблонями.
— Ничего, — сказал на это Председатель. — Ударят морозы — холод сам погонит их под навес.
Но когда вернулась зима, холм по-прежнему продолжал оставаться незамерзающим.
— Быть не может такого, — бормотал Беспалый, своими глазами видя, как тает снег и поднимается внизу пар, и трава остается такой же свежей, как и весною. Он заглядывал в книги, но без толку. И вынужден был признаться:
— У Маркса про эту чертовщину ничего не сказано!
Неутомимый, продолжал он упрямо налаживать новую жизнь! И заглянул к отрешенной Валентине.
После того, как муж оставил ее с двумя ребятишками, все чаще и чаще задумывалась над тем несчастная женщина, что поведала ей тогда Аглая, — и ожидала ангела. Часто уже сходила она с холма к пустынной дороге. Женщины шептались между собой, что повредилась она в уме. Она твердила себе и подругам, что ангел должен прийти на землю, ведь есть предел любому терпению. И часто слезы показывались в ее глазах.