Не представляю, какие мысли пришли в голову маленькому сомалийцу, когда насмерть перепуганный белый вырвал у него добытый трофей. Интересно, если тот мальчик выжил и вырос, помнит ли он вообще, что случилось в тот день?
Могу заверить, я помню отлично – и его внезапное удивление, и невероятный страх, застывший в его глазах из-за меня. Мне не забыть тот день, ибо тогда я вновь, хоть и мельком, увидел лик и деяния абсолютного зла, царившего в Сомали.
Не счесть, как часто я видел последствия этого зла. Как-то раз мой друг, юноша, работавший в приюте, нанял машину – вывезти нас за город. Я затеял эту долгую «разведку», чтобы увидеть и зафиксировать, в чем прежде всего нуждаются общины, живущие вдали от города, – и тем самым продумать, какие проекты моя организация может начать в селах у Харгейсы.
Важно понимать: в Африке воду для питья – большую ее часть – дает электричество. Даже общины, чье выживание зависит от древних колодцев, в наши дни качают воду погружными электронасосами, запитанными от маленьких портативных генераторов. Эта базовая «технология» сравнительно недорога, не требует особого ухода и более того, позволяет надежно и эффективно выкачивать скудные запасы воды в таких областях, где привычными методами до глубинных водных пластов не добраться.
К несчастью, это простое оборудование легко украсть или сломать. Стоило нам выбраться из города, и мы увидели, что почти все общинные колодцы бесполезны. В селах крали то генератор, то насос, увозя его неведомо куда, а временами – и то и другое. Наверное, воры знали, где продать награбленное. Но еще сложнее было понять бессмысленные, жестокие разрушения в тех немногих деревнях, где воду по старинке качали вручную, – но потом бродячие вандалы, вооруженные налетчики, враждующие кланы или, похоже, какая-то из сторон текущей гражданской вой-ны просто ломали ручные насосы, а старые колодцы запечатывали навечно, завалив камнями и песком.
Кем бы ни были виновники, что бы ими ни двигало, итог почти в каждой деревне был один: целые стада коз падалью валялись на полях, где не было ни травинки; а по обочинам дорог валялись иссохшие или гниющие верблюжьи туши, наполняя воздух зловонием смерти.
Многие дома в этих отдаленных деревнях сейчас были оставлены и пусты. Семьи здешних земледельцев либо умерли с голода, либо сбежали в город в отчаянной, но очень смутной надежде, что там все будет лучше.
У людей из этих деревень на самом деле не было выбора. Землю, когда-то дающую им урожай, а значит, и жизнь, обратили в бесплодную пустошь.
Я прилетел в Сомалиленд оценить, что нужно людям Харгейсы. И я не мог назвать ни одной вещи, в которой бы они не нуждались!
Что нужно было сделать? Все!
Для меня же уместнее был вопрос: как гуманитарной организации сделать хоть что-то для тех деревень и людей? С чего начать помощь, если она нужна всем? Если слова малые сии относятся к каждому?
Слово поражен и близко не выразит моих чувств. Да, я был новичком в оказании помощи, но говорил со многими экспертами и прожил в Африке достаточно долго, чтобы понять: прежде чем организация сможет давать хлеб насущный людям, ей нужно дать его себе. А для этого требовались:
Безопасность
Надежный транспорт
Наличие нужных товаров или услуг
Штат специалистов
Когда мы добрались до города, я уже понимал, что должен принять жестокую правду. Я ничем не мог им помочь. Страдания, что я видел в тот день, поражали, но я был бессилен их утолить. И где-то в глубине души я начал понимать всю безнадежность, застывшую в глазах столь многих сомалийцев.
Может быть, именно теми чувствами, какие я испытал после поездки, объяснима моя реакция на одно происшествие, свидетелем которого я стал чуть позже, на рынке Харгейсы. Поначалу все шло как всегда: те же продавцы, та же горстка лотков, та же скудная снедь. Разносолов там искать не приходилось, так что я встал в сторонке и стал наблюдать за людьми, которые то приходили, то уходили.
Вдруг мне послышался далекий рокот тяжелых машин. Те медленно и неуклонно приближались, и наконец я увидел колонну: она ехала в сторону рынка и вскоре показалась вся – грузовик за грузовиком, всего пятнадцать, и каждый щетинился оружием. Внутри, в кузове, застыли вооруженные солдаты. Каждый боец держал на плече АК-47, вокруг груди у всех были обмотаны ленты с патронами. На некоторых грузовиках стояли крупнокалиберные Браунинги М2; и по крайней мере на одном – зенитная установка.