– Да, он был слишком громким, – поморщился Габ. – Но как жаль, что ты меня искал только поэтому.
– Мне тоже невыносимо жаль, что ты ничем не можешь мне помочь, – глухо произнес Тер, затем немного помолчал и, вскинув голову, пристально взглянул на друга. – Может я смогу тебе быть полезен?
– Ты? И ты не боишься? – скептически усмехнулся ледяной дракон. Но увидев лихорадочно вспыхнувший блеск в светло-фиолетовых глазах Тера сразу же серьезно покачал головой. – Нет, возвращайся. Я был несказанно рад тебя видеть, но не могу допустить, чтобы ты из-за меня пострадал. Слишком тяжелый груз ложиться тогда мне на плечи. Не добавляй еще и ты.
– Габ, если все настолько серьезно, как я могу тебя оставить? Я не хочу потерять еще и тебя! К тому же смерть не такой уж и худший выход...
Кулак Габриэля стремительно врезался в скулу Тера, опрокинув того на пол вместе с креслом. Алтьфар затряс головой и удивленно уставился на друга, возвышавшегося над ним непоколебимой упрямой скалой с напряженно сомкнутыми губами и зло прищуренными глазами.
– Не смей больше даже думать о таком! – процедил Габ. – Ты вернешься на свою долбаную возрождающуюся планету и будешь делать новые гребаные опыты и пытаться спасти свою обожаемую Мэй. И никогда, слышишь, никогда больше не смей говорить при мне этого. Иначе я сильно пожалею о нашей дружбе. А если ты мне не друг, то и беречь я тебя не стану, – он резко приблизился к лицу Тера, ухватил его за подбородок и почти коснулся его губ своими, оставив на них легкую серебристую изморось. – А у меня уже очень давно не было хорошего любовника.
– Уйди от меня, извращенец! – выплюнул слова Теркай, вырвавшись из цепкой хватки длинных пальцев Габа.
– О, узнаю моего дорогого Вуди, – ухмыльнулся ледяной дракон, медленно поднявшись.
– Я понял, Габ. Что ж извини за беспокойство, спешу откланяться.
– Вуди... мне правда жаль, – серьезно промолвил ледяной дракон, глядя в глаза другу.
– Не стоит… мы сами виноваты, – горько усмехнулся он.
Они обнялись, тепло, в последний раз, ведь никто из них не знал, что уготовано им на завтра, а это и правда может быть последняя их встреча.
– Прощай, мой единственный друг, – тихо произнес Габриэль и взмахнул рукой.
Возле них появилась едва заметная дыра в пространстве. Тер кивнул в ответ и решительно шагнул в нее, больше не глядя на остающегося в одиночестве друга. По сути каждый из них пребывает в своем индивидуальном кошмарном заточении одиночества и не Теркаю осуждать либо сочувствовать Габу.
Первый же шаг рванул Тера куда-то вверх, одновременно выворачивая наизнанку с непередаваемой гаммой боли. Страх не успел наполнить сознание альфара, потому что обрушившийся на него неистовый крик, пронизывающий казалось ткань пространства, заставил содрогнуться его от нового приступа боли, из-за которой пришла спасительная чернота.
Глава 24
Мучительная вязкая пустота никак не выпускала из своего плена. Водила по кругу, путала мысли. Иногда сквозь эту зыбкую наполненную болезненными отголосками реальность пробивались слабые звуки, и тогда Теру казалось, что он должен сделать нечто очень важное, что оставил там, за гранью этой непрекращающейся агонии самое ценное. Но как ни силился вернуть связность мыслям, это не удавалось. Лишь с большим трудом он смог понять кто он сам такой. И когда это произошло, резко со всех сторон обрушились звуки, запахи и ощущения. Он вдохнул полной грудью, лишь краем сознания заметив, что удалось это крайне тяжело, из сомкнутых губ сорвался хриплый стон. Тер внезапно распахнул глаза, память раскаленным прутом медленно ввинчивала в него воспоминания. Возвратилась тянущая, какая-то до неприличия привычная боль. Альфар медленно облизал губы и попытался сфокусировать зрение, которое никак не хотело давать ему исчерпывающую картину окружающего. Зато слух был более милостив, и вот уже он мог отчетливо не только слышать какие-то на пределе восприятия звуки, но и понимать смысл их. Но лучше бы он пребывал и далее в этом благожелательном беспамятстве.
– Ты еще упрямишься, мой милый Сигурд. Но как видишь, все твои попытки тщетны, – ворковал обволакивающий тихий женский голос. – Мое терпение было поистине безграничным. Но даже тебе я не позволю так долго насмехаться над собой. Ну, ну, не стоит совершать преждевременных ошибок, ты же не хочешь, чтобы с этой миленькой зверушкой случилось что-то плохое.