Внутри у него что-то оборвалось. Капсула лежала в расщелине, застряв между камнями, а по крутым склонам, иссушенным безжалостным для этих мест солнцем, быстро проторяли себе дорожки веселые ручейки лавы. Ее искрящееся рыжевато-красное тело неминуемо приближалось к застрявшему в ловушке альфару.
Сердце учащенно забилось, и он непроизвольно схватился ладонями за стенки капсулы, чтобы в тот же миг с шипением отдернуть их. Металл уже успел накалиться. Тер теперь уже и ногами чувствовал жар, ступни будто медленно пожирало пламя огня, ленивое и неумолимое. Парень заскрежетал зубами, чтобы не застонать. Его ведь найдут! Обязательно найдут! А если не успеют?
Его затрясло, захотелось немедленно выбраться из этого капкана, но остатки разума еще уверяли, что так хоть есть мизерный шанс, а без защиты капсулы, он не продержится на открытом пространстве и пяти минут. Ведь обшивка была специально рассчитана на повышенные температуры и экстремальные ситуации, выдерживала полное погружение в лаву до десяти минут и уже тогда начинала плавиться, но этого времени раньше хватало, чтобы спасти угодившего в несчастье альфара. И его спасут! Террин не допустит, чтобы с братом что-то случилось…
Лава уже вплотную подступила к капсуле, поглотив ее основание, внутри сразу стало на десяток градусов жарче. Тер чувствовал, как кожа на ногах начала пузыриться, доставляя мучительную боль. Вот потекла по пальцам горячая жидкость. Он уже не сдерживал стоны, не в силах переносить это. В носу засвербело от омерзительного запаха запекшегося мяса, его мяса. Обреченные мысли все чаще появлялись в голове, всплывая перед взором страшными картинками. Тогда раздавалось безумное хихиканье, быстро переходящее в рыдание, и тяжелое дыхание.
Неужели? Неужели? Неужели все так и закончится? Нет, он не мог поверить, что его жизнь оборвется так рано и так глупо. Но никто же не пришел за ним… Тер медленно испечется в этой ловушке или сгорит, когда оболочка поддастся беспощадному жару лавы. Как он может смириться? Ждать… не думать! Не думать! Почему он не безмозглый идиот? Не было бы у него воображения, как легче было бы сейчас!
Пить… как же хочется ему пить… духота высушила тело, потрескавшиеся губы болели, ноги он уже совершенно не чувствовал. А оранжевое, блестящее праздничными всполохами море все поднималось и поднималось. Вот неспешные щупальца раскаленной магмы дотянулись до смотрового окна и быстро пожрали его. Последнее, что увидел Тер, перед кромешной тьмой – это красно-рыжие своды с разноцветными вкраплениями, сомкнувшиеся над ним.
Отсчет пошел. Десять минут и он труп, если не раньше. Ужас, паника, обреченность затопили Тера, не оставив в душе ничего остального. Он стал подвывать в своем заточении и стучать по раскаленным стенам кулаками, уже не замечая ожогов. Он больше ничего не чувствовал, ни как его тело начало покрываться маленькими волдырями, ни как кожа постепенно лопалась. Сейчас для него существовал только его дикий, безотчетный страх остаться в этом месте навсегда.
И вот когда боль прорвалась в измученное сознание, а силы оставили его, капсула дернулась, сотряслась до основания, и вырвалась на волю из лавового омута. Увидев перед собой свет и десяток каплевидных флаеров, Тер захохотал и потерял сознание.
Дрожание земли вырвало Теркая из лап кошмарного сновидения, но, находясь еще под влиянием картин прошлого, он быстро перекатился по койке, свалился на землю и, приняв упор лежа, начал настороженно оглядываться.
– Что с тобой? – показалась над постелью сонная растрепанная рыжеволосая головка Заирры. – Ты разве никогда не ночевал в сейсмоактивной зоне?
– Просто приснился неприятный сон, – постарался улыбнуться парень, но это у него вышло криво и неестественно.
– Испугался? Ну, иди ко мне, – проворковала она, раскрывая объятия.