Ну, это он про звук говорит — все нормально, ему-то что. Звук, наверное, действительно нормальный.
Дрожащими руками отцепляю микрофон, Руслан снимает петлю, отцепляет от ремня коробочку с ручкой и лампочкой (никогда не задумывался, что это такое). Муха отключает камеру.
На негнущихся ногах иду в расположение. На унитазы не обращаю внимания. Не срезая их, дохожу до телефона.
— Алле… Таня.
— Привет, Кирилл, ну вот видишь, все замечательно!
— Что… замечательно?
— Ну что, нормальное включение, ты, как всегда, молодец.
— Ты… в этом уверена?
— Ну конечно, стоило так кипятиться. Не хуже других. Даже лучше. У тебя как-то живее получилось, красивее. И сам хорошо выглядишь.
— А… ну ладно… я рад… давай, до завтра.
— Давай, Кирюш, тебе тут все привет передают. До завтра.
ОНИ НИЧЕГО НЕ ЗАМЕТИЛИ!!! Ну пресс-центр!
С этой минуты проблема прямого включения перестала меня волновать в принципе. Все очень просто. Даже в пресс-центр ходить не нужно. Надо лишь бережно хранить ту, старую сводку — неисчерпаемый источник информации о событиях на Северном Кавказе.
Каждый день у меня начинался творчески. За утренним растворимым кофе я сам решал, сколько за минувшие сутки было уничтожено боевиков, сколько захвачено подпольных складов наркотиков, единиц стрелкового оружия и т. д.
Главное, чтобы средние цифры крутились вокруг базовых данных. Из той, первой сводки, за которой я прогулялся в пресс-центр. Например, если вчера мы уничтожили 800 боевиков, то сегодня будет 1000 (в среднем — 950), или — если вчера захватили 290 единиц стрелкового оружия, то сегодня захватим 200 (в среднем — 245). И так далее. Очень удобно.
И не беда, что цифры чуть-чуть разнились с данными других каналов. Что поделаешь, война — разночтения!
А еще была штучная информация — имена-фамилии убитых главарей бандформирований. Вот тут не схалявишь. Но эта проблема тоже просто решалась — достаточно было перекурить с коллегами с другого канала, выходившими в эфир за час до меня.
Так прошло несколько дней. Сюжеты были смонтированы, отправлены в Москву. Был успех. Личная благодарность от Саныча.
А потом я заскучал.
Прибыло подкрепление из Москвы. В виде неопытного молодого корреспондента Гриши. Гриша был чистенький, аккуратный, скромный. Очень старательный.
Я обрадовался — новый человек, про Москву поговорить можно, новости от пресс-бара узнать.
Мы даже стол организовали. Водку «Исток». Он очень испугался — как же так, мы на работе! Пить не стал. Ладно, думаю, привыкнет, унитазы поносит — все встанет на свои места.
Поговорили про Москву. Надо же, там метро, машины ездят, девушки ходят! На улицах — фонари горят. Прямо не верится.
Новости про пресс-бар. Женька уже два круга сделал: Грузия — Сербия — Израиль; Абхазия — Косово — Газа. Молодец — стабильный.
Потом я с Гришей семинар по безопасности провел. Хотя зачем ему это здесь, в Ханкале?
Гриша был очень добросовестный — каждый день ходил в пресс-центр. Хотели подарить ему штык-нож. Испуганно отказался. Пользовался дощечкой.
Очень старательно выходил в прямой эфир. Все цифры назубок знал — не халявил. Говорил с выражением.
Он был такой трогательный, что никому даже в голову не пришло дымовую шашку ему в сортир бросить.
А я отчаянно скучал.
Отметили Новый год. Подробно рассказывать не буду. Вы все знаете — ассортимент на столе, водка «Исток», песни про родную, про Никитенко Свету. Костер. Шатры. Троя. Зажаренный бык. Палыч — Агамемнон.
Гришу напоили до изумления. Мамы! Не пускайте к нам хороших мальчиков!
Потом опять пошли будни.
На какое-то время однообразное течение лагерной жизни было нарушено прибытием иностранных корреспондентов.
Мы с Мухой не могли пропустить этого зрелища и пошли балдеть. Я даже задумал сделать сюжет на эту тему. Поэтому взяли с собой Пехоту со штативом.
Американцы, немцы, итальянцы и француженка в красных сапожках на каблучках (честное слово, не вру — очень много свидетелей).
Прибыли они верхом на трех БТРах — уже зрелище.
Поселили их в поезде. В специально отведенном вагоне. Нет, он не был каким-то особенным — такой же плацкарт. Как вы понимаете, сортиры в поезде не работали. У каждого вагона — по две ямы со скворечниками. Воды тоже не было — цистерна приезжала. Муха говорит:
— Предлагаю начать сюжет с экшена — дымовая шашка в сортире.
— Погоди, — говорю, — Муха, это жестоко. Этот сортир для них сам по себе — экшен. Я бы даже сказал — хорор.