- О чем ты забыл? – тихо, едва ли не шепотом, спросила подошедшая сзади и обнявшая его Луви. Она крепко прижалась к нему и прислушалась к быстрому биению его сердца, будто бы боясь что здоровяк растает прямо у нее в руках. Растворится словно утренний туман оставив теплые капли росы на щеках и холод от расставания в мыслях.
- Бегите! – хрипло выкрикнул американец и резко понизив голос, спеша и сбиваясь почти на каждом слове, попытался объяснить свое неожиданное требование – Я… я хочу чтобы вы бежали из Дисмайна. Бежали при первой же возможности. Не помню почему! Помню… точно помню что тут опасно. Поэтому… уезжайте отсюда как можно быстрее и не возвраща… ХаХаХаХаХаХа – окончательно потеряв нить собственных рассуждений, он резко оборвал себя на полуслове и громко рассмеялся, видимо заметив в этой странной ситуации что-то очень забавное.
Без особых усилий Саркис выпутался из объятий Ловелии, а затем, развернувшись, приник к ее губам долгим, полным безумной страсти, поцелуем и отпустил красавицу лишь когда начал чувствовать нехватку воздуха.
- К демонам этот ******* покер! – отдышавшись и застегнув непонятно когда успевшие расстегнуться джинсы, высказал свое веское мнение здоровяк и натянул на лицо свою глуповатую улыбку. Его взгляд скользнул по Ловелии, поправляющей свою сильно задравшуюся майку, затем по покрасневшим от легкого смущения ’’детишкам’’ и в конечном итоге остановился на стоящей на другом столике бутылке с газировкой – К демонам этот бесполезный покер… Может лучше пойдем и поедим?
На этот раз Луви не стала ему отказывать. Теперь в карточной игре больше не было смысла, но зато, вместо него у девушки появилось неожиданное желание что-нибудь пожевать. Видимо ее организм, добавив в мысли навязчивое желание заесть стресс, так отреагировал на случившееся. Ну а девушка, не став ему сопротивляться, направилась в сторону холодильника, чтобы поискать в нем что-нибудь вкусное. При этом очень порадовав данным маневром оголодавшего американца.
Глава 26. Последний полет героя.
- Как ты? Выглядишь не очень хорошо.
- Да и чувствую себя также – замершая в углу комнаты тень шевельнулась, на деле оказываясь просто сидящим до этого без движения человеком. Прятавшийся в темноте спортивной комнаты, Саркис повернул голову на голос… и слепо посмотрел сквозь вошедшую в помещение женщину.
Обезболивающее у американца почти закончилось и чтобы не тревожить Ловелию стонами боли и криками во сне, он перебрался обратно, в дом госпожи Робус и поселился в обшитой звукоизолирующими материалами комнатке. Здоровяк просто хотел поспать, не тревожа окружающих… но терзаемый головной болью, он за всю ночь не смог даже хотя бы задремать. Хотя куда хуже бессонницы было то, что для Саркиса эта ночь так и не закончилась. Зрение отказалось ему повиноваться и включенный кем-то в комнате свет, отозвался лишь сильной резью в ослепших глазах и новой вспышкой головной боли. Выпив при помощи Руггеды пять последних таблеток обезболивающего, Саркис почувствовал облегчение, вот только уснуть так и не смог. Измученный памятью о боли разум не дал ему возможности отдохнуть и вынудил парня замереть в обреченном ожидании ее неминуемого возвращения.
- Какой сейчас час? – потеряв ориентацию во времени, спросил здоровяк и бросив попытки увидеть посетившую его женщину, вновь вжался в нагретый собственным телом угол.
- Уже почти вечер – тихо ответила Руггеда, подходя ближе и с нескрываемой жалостью глядя на измученного и бледного парня – Наив, Ири и Трилла ушли после обеда в кинотеатр и думаю что уже скоро должны вернуться… когда ты им скажешь что улетаешь?
- А зачем их расстраивать и плодить лишнюю печаль? Когда улечу тогда и поставьте их перед фактом, так будет проще – по просьбе здоровяка, хозяйка дома еще утром позвонила Митчеллу и рассказала о трудностях его молодого протеже. Мужчина очень удивился тому, что проблемы возникли так скоро, но не став ничего более говорить пообещал прилететь на следующий день и забрать Сара, пока с ним не случилось что-то еще. Поэтому вопрос с возвращением в Нью-Йорк по факту был уже решен и женщина лишь хотела узнать, как он хочет уйти. Вариант «по-английски», ей почему-то не понравился, но она тактично промолчала, не став его осуждать или пытаться переубеждать. Да и вообще, вместо бесконечного множества ненужных слов, Руггеда села на поролон и прижалась к боку американца, молча и бескорыстно делясь с ним своим теплом и пониманием.