- Маааам…
- Не смей защищать того кто даже после своей смерти продолжает нести нашей семье лишь одни проблемы! – грозно потребовала Руггеда, давя голосом и взглядом вскинувшуюся дочь - Ты же тоже его ненавидишь, но все равно зачем-то продолжаешь его прикрывать. Наверное, по старой памяти о вашей глупой детской любви. Не иначе.
- Но я же смогла заработать и Ирони сделали пластику. Хорошо получилось, даже шрамы не заметны. И перелом… Ты же сама говорила, что он сросся хорошо. И…
- Слишком поздно – всего два слова и вот уже девушка захлебывается своими словами и с набухающими на глазах слезами, непонимающе смотрит на непреклонную в своей ненависти мать – От нее шарахались, словно от прокаженной, в детском саду, а потом и в начальной школе. Из-за чего она быстро замкнулась в себе. Единственному на весь Дисмайн психотерапевту не хватило ни опыта, ни квалификации чтобы это исправить, а все богатенькие родственники твоего ****** мужа отказались мне помогать. Я умоляла их ссудить нужную для операции сумму, но они каждый раз прогоняли меня, обливая грязью и обвиняя нас с тобой в убийстве Роба. А когда, через несколько лет, ты нашла деньги и оплатила пластику для Ирони… было уже поздно. Даже с нормальным лицом она оставалась все такой же замкнутой и нелюдимой и со временем ее психологическое состояние становилось лишь хуже.
- Если так… Если в городе не было нормальных психологов, то почему ты не поехала в Силенсию? До столицы меньше часа езды на такси! Или поехать в Америку… - даже подавленная открывающейся перед ней правдой, Трилла все равно не верила в необратимость этой проблемы и продолжала перебирать варианты. Продолжала искать лазейки, не понимая что этот путь уже ни раз пройден до нее сидящей напротив матерью.
- Пользы от Силенсии было немного. Наши столичные мозговеды не смогли даже определиться с диагнозом, не говоря уже о лечении. Направляли меня друг к другу, тратя время и вытягивая из меня последние деньги. Пришлось продать все ценное и даже взять небольшую ссуду в банке под залог машины. А как итог… я лишилась своего верного кадиллака и взамен получила лишь направление в Миннеаполис. После этого мне пришлось заложить и наш старенький дом, чтобы было чем оплачивать хваленую Американскую медицину, но к счастью ты начала высылать мне деньги и мы с Ирони не остались после этой поездки жить на улице.
- Понятно… - как-то невпопад сказала Трилла, наконец-то осознавая что в последние десять лет трудно было не только ей. И от понимания этого становилось лишь больнее.
Бокал с остатками остывшего чая был отставлен в сторону, а раскрошившийся в пальцах кусок булки сметен ладонью в аккуратную кучку. И лишь покончив с этой ’’уборкой’’, за время которой услышанное было неоднократно прокручено в голове, она наконец-то озвучила напрашивающийся в этой ситуации вопрос.
- Ну и что вам сказали в Миннеаполисе?
- О! Медицина в Америке и впрямь гораздо лучше нашей. Уже второй найденный психотерапевт, после долгой беседы, смог выдать нам диагноз и расписать необходимый курс медикаментозного лечения. А потом содрал за несколько консультаций такую сумму, что нам едва хватило денег на обратную дорогу.
- Диагноз? – нетерпеливо уточнила Трилл и не выдержав все же сунулась в висевшую на стуле модную сумочку и достала из нее пачку сигарет. Девушка обещала себе, что не станет курить в Силенсии, ну или как минимум на глазах у матери. Вот только, общая нервозность ситуации и нарастающее напряжение от услышанного, заставили ее нарушить это обещание и под неодобрительным взглядом Руггеды, приняться щелкать упрямой зажигалкой в попытках раскурить тонкую сигарету.
- Дереализация. Хотя вряд ли это слово хоть что-то тебе скажет – озвучила наконец диагноз женщина, при этом с осуждением наблюдая за дымящей дочерью. Правда высказывать свои претензии Руггеда не стала, понимая что и для Триллы эти почти одиннадцать лет оказались не самыми легкими в ее жизни. Жертвуя связью с семьей и вкладывая в свое дело огромные усилия, она совершила практически невозможное. Доказала свою состоятельность в бизнесе и заслужила право на маленькие слабости, без лишних нравоучений и ненужного брюзжания матери – Если объяснять попроще… Человек с таким расстройством видит мир сильно отдаленным от себя. Перестает чувствовать себя частью окружающей его жизни. У нашей девочки, к счастью, легкая и вполне излечимая форма. Она, при большой нужде или необходимости может выглядывать из своей раковины отчуждения, но так как судьба ее не сильно радовала, делает она это крайне редко. Ирони сама загнала себя в этот угол и не особо сильно хочет из него выбираться… Из-за чего лечение за эти годы продвинулось не сильно.