– Расскажите, как Вы попали к нам?
А. сказал, что плохо помнит все произошедшее. Помнит, что они поехали в гости к родителям жены в загородный дом. Потом туда зачем-то прибыл наряд полиции, и он попытался спрятаться в бане. А потом были выстрелы, один из которых попал ему в ногу. Отрывками он помнил потолок скорой помощи, плохо помнил боль и медиков. Потом он попал в районную больницу, в которой его все время охраняли полицейские. А затем его «почему-то» послали в «психушку». На этом его рассказ окончился, оставив больше вопросов, чем ответов. Однако я заметил, что на меня он смотрел иначе, чем на других. Так, словно ко мне он присматривался и еще не решил с окончательным мнением, а в отношении окружающих его мнение уже было составлено.
Мне требовалось больше информации.
Через два часа приехали его жена и тесть. Тесть был хмурым и неразговорчивым. По всему было видно, он здесь ради дочери. Жена же была очень взволнована и не находила себе места. Пациент встретился с ними весьма сердечно. Позже мы остались с его женой в ординаторской одни.
Она подтвердила многое из его биографии. Но оказалось, что он утаил свои прошлые проблемы со злоупотреблением алкоголем и что даже ездил пять лет назад в другой город «кодироваться». После этого, однако, с ее слов, он действительно не пил. Охарактеризовала она его совестливым и в меру импульсивным человеком. Потом мы перешли к странностям.
Получалось так, что они начались около двух недель назад. Он стал замкнутым. По ночам спал мало, прерывисто. Начал подолгу уходить на прогулки. С одной из них вернулся с синяком под глазом. Особенно странно он вел себя в последний день. Почти не спал ночью. Утром они должны были поехать в загородный дом к ее родителям. Всю дорогу А. был какой-то молчаливо-отстраненный. Отвечал короткими фразами и часто озирался. Дома он тоже долго не задерживался, суетился, выходил на улицу. Потом решил затопить баню.
Внезапно, находясь в бане, стал кричать, звать их с сыном к себе. Он боялся, что произойдет что-то плохое, и в бане рассчитывал защитить жену и ребенка. С ним пытались договориться, пытались успокоить, но все было без толку. В один из моментов он вернулся в дом, и там произошел конфликт, в котором он сцепился с братом жены. Кое-как их разняли, и тогда он с топором убежал в баню и заперся там. Семья позвонила в полицию и параллельно родителям пациента, которые приехали почти в одно время. Приехавший наряд вывел семью из дома, и дальше жена уже ничего не видела. Но услышала выстрелы, а потом его в крови втащили в дом. Затем она повторила про скорую помощь, отделение хирургии и как им сообщили о его переводе сюда.
Как мог, я успокоил ее. По крайней мере, придал уверенности, что сейчас он находится в месте, где ему смогут помочь. Она вытерла слезы, маленькая молодая женщина, чем-то напомнившая мне княгиню Болконскую. Спросила телефон отделения и поинтересовалась, что можно принести мужу. Тесть не был расположен к беседе, да и в целом не сообщил ничего нового.
Итак, появились некоторые описания произошедшего. По крайней мере возникла уверенность, что это психотический эпизод, который начался почти за две недели до своей кульминации, с так называемой продромы – инициального, начального периода перед развертыванием полной клинической картины психоза. Также стали ясны детали, о которых пациент не рассказывал: про проблемы с алкоголем, бессонницу и драку с братом жены. Значит, либо он намеренно не хотел рассказывать из неких своих опасений, либо и вправду имела место последующая частичная амнезия случившегося. Так или иначе, пища для размышлений и дальнейшего поиска была получена.
В течение следующей недели наши беседы продолжались каждый день по двадцать-тридцать минут. Назначенное лечение понемногу способствовало его откровенности и большему раскрытию произошедшего. И отчасти помогало его доверие ко мне, как лечащему врачу. На третий день он признался, что не верит окружающим. Он беспокоился, что другие пациенты сюда засланы, как и медицинский персонал. Что это все является коварным планом, направленным против него и его семьи.
Все началось около двух недель назад. Тоска овладела им. Тоска по тому, что мир был жестоким и несправедливым, а себя он не чувствовал в силах миру помочь. И было ощущение, что все вокруг утратило краски: деревья облезлые, небо серое, лица пустые. Встречные люди казались тоже какими-то бледными, словно зомби, и бездушными. И ему стало мерзко от самого себя. Он уходил из дома и искал, сам не зная чего. В этой самомерзости он настолько утопал, что «специально хотел показать ее людям, научить, как не надо поступать».