На берегу их ждали другие крестьяне; здесь стояло около десятка лодок. Начался новый торг. Саманте лодки явно не понравилась: они были сделаны из древесных стволов с выжженной сердцевиной и казались совершенно неустойчивыми. Сиденья отсутствовали, если не считать двух скамеек для гребцов. На дне лодок плескалась зловонная вода, в которой шевелились темные черви. Малко подумал, что все эти местные достопримечательности ненамного проигрывают в сравнении с кознями Кали...
Высоко в небе пролетел самолет.
Один из крестьян набрал охапку сухих веток и бросил их на дно лодки – для почетных белых пассажиров. Малко очень нервничал: пока он заметает следы, революция набирает силу... Но оставаться в Денпасаре было равносильно самоубийству.
Он уселся в лодку, удивившись, что она при этом не опрокинулась. Саманта и Винтия устроились в другой, и гребцы, стоящие на одном колене, заработали веслами. Вода доходила почти до края бортов; к счастью, погода стояла спокойная.
– Они боятся еще больше, чем мы! – крикнула Винтия. – Гребцы не умеют плавать...
Вода была ледяной, но с наступлением утра начала быстро нагреваться на солнце. Вскоре жара сделалась невыносимой. Малко и Саманта то и дело брызгали себе водой в лицо, рискуя опрокинуть свои плавучие средства, чудом державшиеся на воде. Скала казалась все такой же далекой. До деревни нужно было плыть три часа. Три часа почти неподвижного сидения на дне лодки – это немало... В какой-то момент на ногу Саманты заполз невесть откуда взявшийся ядовитый паук, и ее путешествие едва не закончилось прямо посреди озера.
Малко попытался заснуть в надежде восстановить силы, и, как ни странно, это ему удалось. Когда он проснулся, лодки были уже в нескольких десятках метров от берега. К ним бежали дети, размахивавшие руками в знак приветствия. Хижины местных жителей стояли на узкой полоске земли, отделявшей озеро от скалы. По обе стороны от скал начинались джунгли.
Высадка превратилась в грандиозное событие: встречать приезжих сбежалась вся деревня. Малко их почти не интересовал, зато Саманта вызвала настоящий ажиотаж. Женщины, фыркая от смеха, щупали ее грудь, ноги, теребили золотую цепочку на шее. Одна из них даже попыталась снять с нее туфлю.
– Не бойтесь, – сказала Винтия. – Они никогда еще не видели белой женщины. Голландцы сюда не добрались, а туристам об этой деревне ничего не известно. Здесь вы в безопасности.
Гостей торжественно проводили к почти приличной хижине, стоящей в некотором отдалении от остальных. Разумеется, никто из крестьян не говорил по-английски, и это было чревато немалыми трудностями.
– Это хижина для молодоженов, – пояснила Винтия. – Здесь вам никто не будет мешать. Когда опасность минует, я за вами приеду. Только не вздумайте заходить за ограду на окраине деревни: за ней начинается священное место, куда чужим вход запрещен. Жители Трумджана – анимисты. Они не хоронят своих умерших, а просто относят их в джунгли, на съедение обезьянам. Впрочем, вы сами все увидите.
Малко и Саманта с замиранием сердца смотрели, как Винтия садится в лодку и удаляется от берега. Деревенские жители были настроены вовсе не враждебно, но европейцы чувствовали себя совершенно оторванными от мира. В деревне не было даже приемника. В Вашингтоне Дэвид Уайз наверняка уже метал громы и молнии оттого, что Малко так долго не дает о себе знать...
По другую сторону озера устремлялись к небу черные выжженные склоны вулкана Агунг. На горизонте не было видно ни одного жилища. Два деревенских мальчика принесли Малко и Саманте гигантский грейпфрут, разрезанный пополам парангом и истекающий пахучим соком...
Винтия с легким сердцем вела машину. Она уже почти достигла Бангли, и в дороге не случилось ничего непредвиденного.
Она радовалась, что смогла оказать услугу Малко, но была слегка раздражена присутствием черноволосой женщины. Если бы не она, Винтия, возможно, осталась бы с Малко. Ей безумно нравились блондины со светлой кожей, а у этого к тому же были такие необычные золотистые глаза...
Головы, стоявшие на километровых столбах, уже исчезли, но везде по-прежнему бросались в глаза сожженные и разрушенные хижины.
Увидев заграждение на въезде в Бангли, Винтия затормозила. На этот раз ей нечего было скрывать, и пулемет с заряженной лентой ее уже не пугал.
Она улыбаясь выглянула из окна машины и узнала бойца из ИКП, которому отдалась накануне.
– Здравствуйте, – сказала она.
Вместо ответа он резко распахнул дверцу, вытащил Винтию из машины и толкнул на землю, в придорожную пыль. Ее саронг задрался, обнажив стройные бедра, но сегодня это, похоже, нисколько не взволновало мужчину. Когда Винтия попыталась подняться, он изо всех сил ударил ее прикладом автомата. Кожа на щеке с резким звуком лопнула, и под ней показалась белая челюстная кость.
Оглушенная Винтия снова упала.
Мужчина схватил ее одной рукой за волосы, другой – за руку и бросил в джип, в котором сидело двое партийцев.
– Вот она! – торжествующе объявил он. – Можно мне убить ее?
Он спешил загладить свою вину. Откуда ему, простому ополченцу из Бангли, было знать, что этой женщиной интересуется сама супруга президента?
– Болван! – рявкнул один из партийцев, нажимая на газ.
Русский джип резко сорвался с места, и Винтия головой ударилась о металлический болт, разорвавший ей ноздрю.
Саманта молча смотрела на человеческий череп, наполовину вросший в песок у края озера. Вокруг них кричали обезьяны, державшиеся на почтительном расстоянии от людей. Увидев, как Малко и Саманта приближаются к месту “захоронения” трупов, обезьяны решили, что им уготован пир. Теперь животные мстили за свое разочарование, во весь голос проклиная незваных гостей.
Под ногами хрустели берцовые кости, осколки черепов, грудные клетки, поросшие зеленоватым мхом. Это было кладбище под открытым небом.
Саманта и Малко переглянулись, думая об одном и том же: к этим останкам вскоре могут прибавиться их собственные скелеты.
Малко перевел взгляд на озеро – и у него едва не остановилось сердце. Вдали быстро перемещался какой-то темный предмет. Сначала австрийцу показалось, что это большая, низко летящая птица. Но вскоре он разглядел хлопья белой пены, а затем и сам предмет: это была моторная лодка.
– Смотрите!
Саманта словно окаменела.
– Винтия предала нас, – пробормотала немка.
Они бегом вернулись в деревню. На озере никогда не видели моторных лодок, и эту могли привезти только из города. Вскоре Малко и Саманта уже отчетливо видели, что лодка резиновая и в ней сидит шесть человек.
На солнце блестело оружие.
Малко и Саманта достигли середины деревни в тот момент, когда лодка подошла к деревянному причалу. Они бегом направились к запретной ограде. Каменная стена была наполовину разрушена, и они без труда преодолели ее. За оградой буйно росли гигантские просвирники. Малко и Саманта спрятались за одним из них и стали ждать. Шансов у них почти не было. Даже если крестьяне станут все отрицать, солдаты не повернут обратно, пока не найдут их.
Со стороны деревни понеслись крики: солдаты обыскивали хижины. Внезапно в провале стены возник силуэт одного из крестьян, стоявшего спиной к беглецам. Он яростно размахивал руками и что-то кричал на своем языке.
Затрещала автоматная очередь, и крестьянин упал лицом вперед. На его месте тут же появился человек с автоматом у бедра. Он подозрительно оглядел местность и спрыгнул с ограды на запретную территорию.
В тот же миг сбоку раздался крик: второй боец из ИКП уже перелез через стену и целился в Малко и Саманту из винтовки.
Сопротивляться было бессмысленно. Малко медленно выпрямился, подняв руки вверх. Саманта последовала его примеру.
Солдаты тотчас же бросились вперед и ударами прикладов выгнали их из-за ограды. Жители деревни молча столпились у трупа своего соплеменника, который пытался защитить вход в священный лес. Многие мужчины смотрели на солдат горящими от ненависти глазами и сжимали в руках паранги. На мгновение у Малко появилась безумная надежда, что крестьяне нападут на пришельцев... Но автоматическое оружие держало их на расстоянии.