Организм слишком устал, чтобы выдержать еще один раунд против такого соперника, как мой будущий сводный брат.
– Доброе утро, дочь. Надеюсь, у тебя никаких важных планов? Сережа хотел провести день с семьей.
Вместе с солнечным светом, пробирающимся в окно, мама будит меня тихим стуком и выглядит цветущей, как никогда. Запахивает полы длинного атласного халата благородного винного цвета и улыбается. Мне же хочется, как в детстве, добавить капельку йода на хлеб, когда она отвернется, сослаться на повысившуюся температуру и валяться в постели, изображая слабость и простуду.
Только вот Мот пристально следит за каждым моим движением, и я никак не могу решиться провернуть шалость у него под носом.
Спалит ведь.
Так что после сытного завтрака дом мы покидаем вчетвером и живо трамбуемся в блестящий отполированными боками джип, который невероятно идет Зимину-старшему. По крайней мере, представить этого уверенного в себе мужчину за рулем другого автомобиля я не могу.
– Не поверишь, Вер, я впервые взял отпуск за последние три года.
С теплотой в бархатном баритоне сообщает маме Сергей Федорович, умело управляя огромным черным внедорожником, и что-то негромко мурлычет, как большой сытый кот. В то время, как мы с Матвеем сидим одинаково хмурые сзади и вынужденно делим наполненное электричеством пространство.
Нет сомнений, дотронься я до Зимина-младшего, между нами проскочит убийственной силы разряд.
– И я лет пять в отпуске не была до нашего с Сашей переезда в Москву.
Без тени сожаления по поводу бывшей работы, на которой она зачастую задерживалась дотемна, говорит мама и с искренним интересом рассматривает устремляющиеся в небо высотки. Прижимается носом к стеклу и испуганно ойкает, когда наш джип неожиданно кидает в сторону. Потому что из ниоткуда выскакивает ярко-желтый спорткар и хамовито подрезает дисциплинированных водителей.
Ну, а я больше ничего не вижу, потому что меня подбрасывает над сидением и швыряет Матвею прямо на колени. И я утыкаюсь носом в его потертые джинсы и чувствую, как меня надежно придавливает сверху тяжелой рукой.
Жарко. Неправильно. Стыдно.
– Урод!
– Дура!
Обмениваемся любезностями хриплым шепотом, как только нажим его пальцев ослабевает и я торопливо занимаю прежнее место. И, как по команде, натягиваем на хмурые лица фальшивые улыбки, стоит встревоженной маме к нам повернуться.
– Дети, вы в порядке?
– Да.
– Да.
Повторяю за Мотом нестройным эхом и замолкаю до конца дороги, как будто губы спаяли клеем. Ни за что не признаюсь, что в груди сейчас взрываются разноцветные фейерверки, заставляя сердце замирать пойманной в силки птицей.
А на горизонте уже маячит многоэтажный торговый центр, где можно найти все, начиная от самых дешевых канцелярских принадлежностей, заканчивая баснословно дорогими Ролексами. Где можно потеряться от разнообразия еды в ресторанном дворике, сыграть в боулинг на минус первом этаже или зависнуть в кинотеатре на четвертом.
И, пока я перебираю в уме варианты возможного времяпрепровождения, Зимин-старший ловко толкает джип вперед и виртуозно занимает освободившийся пятачок недалеко от входа. Так, что нам не приходится долго идти, чтобы попасть внутрь.
– Опять шоппинг? – неверующе выпаливаю я, когда мы вчетвером останавливаемся у бутика с одеждой из Милана, и с восхищением залипаю на струящихся платьях, которыми хвастаются безликие манекены.
– Конечно. Вы с мамой должны быть самыми красивыми на свадьбе.
Безапелляционно заявляет Сергей Федорович и осторожно подталкивает меня вперед – к разноцветному великолепию из атласа, шифона и органзы. Я же скорее упаду в счастливый обморок, чем сделаю выбор между ярко-синим и насыщенным изумрудным нарядом.
– Как думаешь, что подойдет твоей сестре, Матвей?
Вот черт!
Оборачиваюсь нарочито медленно, мысленно ругая за непрошеное вмешательство маму, и застываю, приготовившись к очередной подколке или оскорблению. Ковыряю носком белоснежных кед полированный пол и с удивлением наталкиваюсь на абсолютно серьезного Мота, не собирающегося шутить на тему содержанки из провинции.
– Вот это. Примерь.
С опаской я принимаю из его рук длинное платье цвета Шампани с корсетом, расшитым перламутровыми бусинами, и стремительно скрываюсь в кабинке под трогательное мамино «такая она взрослая стала».