— Ты будешь мучиться от моего Круцио, а рядом с тобой твоя любовь будет истекать кровью до смерти. Сектумсепра!
Мгновение, и Гермиона вскочила, не помня себя, кидаясь прямо к Пэнси и надеясь оттолкнуть ее.
Но опять боль.
Боль, которая заставляла забыть обо всех своих чувствах и потребностях. Боль, которая приносила лишь желание умереть, чтобы не чувствовать ее.
Гермиона прямо-таки почувствовала, как кровь вытекает из всех ее ран. Как жизнь покидала ее с алой жидкостью.
— Петрификус Тотатус! — послышалось сквозь пелену боли.
И знакомый голос прошептал: — Не смей умирать, глупая гриффиндорка. Я тебе не разрешал.
— Это ты — глупый слизеринец, раз думаешь, что все до сих пор вертится только вокруг тебя, — подумала она, отдаленной частью сознания надеясь, что все-таки говорит.
И пустота. Удобная, спокойная и такая нужная накрывает.
========== Глава 30. Эпиложная ==========
Чернильная темнота, в которой Гермионе было так приятно нежиться, вдруг начала рассеиваться, давая представление об окружающей обстановке. Смутно знакомые голоса послышались будто издалека, заставляя сосредоточиться на смысле слов, которые доходили до сознания отрывками, а запах лекарственных зелий и настоек ударил в ноздри.
—…Из-за него… пострадала…
—…уже обсуждали… раз…
— …молчи… не сказали мне даже…
Гермиона поморщилась. Захотелось встряхнуть головой, чтобы все слова в предложениях сформировались в понятную фразу.
— Уизли, тебе самому не надоело? Уже второй день этот разговор заводишь, сам бесишься и выбегаешь из больничного крыла, будто тебе задницу подпалили.
Знакомый голос с едва слышной хрипотцой почему-то подействовал отрезвляюще.
Драко.
Здесь, живой, рядом с ней. Значит ли это, что все теперь хорошо? Сердце забилось как бешенный пропеллер, и захотелось открыть глаза, чтобы увидеть его.
Но почему-то веки не поддавались контролю, заставляя все так же неподвижно лежать и слушать разговор, смысл которого стал медленно доходить до сознания Гермионы.
— Меня просто раздражает, что ты постоянно сидишь здесь и не даёшь, нам, ее лучшим друзьям, побыть с ней наедине, — упрямо заявил Рональд, по голосу которого стало ясно, что он готов был спорить с Драко до посинения. — А уж что тут делает Паркинсон, я вообще…
— Она без сознания, Уизли. Что ты собрался делать с ней наедине? — ровно ответил Драко.
— Тебе забыл доложить, — язвительно ответил Рон.
— Вообще-то, я ее парень и как раз-таки…
— Вы расстались, забыл этот маленький нюанс?
— Это было временно, — сквозь зубы ответил Драко, громко вздыхая.
И Гермиона почувствовала, как ее ладонь сжали. Хотелось, до безумия хотелось сжать в ответ, но сил не было даже чтобы пошевелиться хоть на миллиметр. Тёплая кожа Драко будто обволокла ее, ища поддержки, или желая убедиться, что все так, как он говорит.
— И поэтому она несколько дней назад ввалилась к нам в башню, будто у неё умерла вся семья разом?
Гермиона все-таки задержала дыхание. Воспоминания о том вечере нежелательным всполохом ворвались в сознание.
«Молчи, Рональд» — хотелось ответить другу, который старался ранить Малфоя, да побольнее, но на самом деле делал больно и ей.
— Уизли… — повысил голос Драко.
— Тихо, вы оба, — Джинни встряла в разговор. Вторую ладонь Гермионы тоже сжали сильнее. — Гермиона?
— Ты что-то заметила? — послышался взволнованный голос Гарри, и шаги на заднем фоне прекратились.
— Гермиона, ты слышишь нас? — позвала опять Джинни.
Грейнджер захотелось закусить губу от усилий, которые она приложила, чтобы приоткрыть глаза. Понимая, что все ждут ее пробуждения, как результатов ЖАБА, Гермиона решила, что пора расшевелить свой организм.
— Ты уверена, что… — резкий, но взволнованный голос Драко дал значительный пинок по мягкому месту.
Она знала, что он волновался, ведь последнее, что она помнила, это вспышка заклинания, боль и крики.
Веки нехотя, но поддались на команду Гермионы, и яркий свет резанул по глазам.
— Ммм, — недовольно простонала гриффиндорка, щурясь и стараясь привыкнуть к свету.
Заставив себя окончательно очнуться, Грейнджер поняла, что лучше бы этого не делала. Все тело ломило, будто ее переехал магловский автобус, ещё не затянувшиеся раны пульсировали от малейшего движения, даже приподнятая грудная клетка при дыхании, и это уже не стоило упоминать, что во рту пересохло так, как никогда после алкогольных вечеринок.
— Эй, — послышалось сбоку, и Гермиона постаралась сфокусировать взгляд на рыжем всполохе.
Джинни сидела по левую сторону кровати, сжимая ее ладонь в своей, и ободряюще улыбалась, а Рональд стоял позади сестры, опираясь руками на спинку стула, на котором она сидела. Гарри же сидел на корточках с этой же стороны у изголовья кровати и внимательно всматривался в подругу.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Гарри, хмуря брови и явно коря себя за все случившееся. Как будто могло быть по-другому. Рон закусил губу, будто тоже хотел что-то сказать, но не решался.
— Так же, как может себя чувствовать человек, словивший сектумсемпру, — хрипя, прерываясь и морщась, ответила Гермиона, но в конце все же приподняла уголки губ.
Кожу губ саднило, ведь Гермиона умудрилась несколько раз прокусить ее, но лучше потерпеть и дать друзьям знать, что она в порядке. Джинни невесело хмыкнула, а Гарри и Рон синхронно посмотрели куда-то в сторону.
— Только мне и тебе из здесь присутствующих посчастливилось познать такое райское состояние, так что вряд ли им это что-то дало. — Насмешливый, хрипловатый голос, и Гермиона уже перевела взгляд вправо слишком быстро, так, что перед глазами опять все смазалось в сплошные мазки ярких красок.
Но вдруг все остановило своё вращение, и Гермиона смогла видеть.
Глаза заворожили, отвлекая все внимание на себя. Хитрые крапинки серебра в океане серости соревновались за главенство с опасно-взволнованными и испуганными. Зрачки при таком ярком, почти белом свете — узкие-узкие, и можно разглядеть весь спектр его эмоций, которые Драко скрывал за напускным спокойствием. Тень, залёгшая под глазами, приобрела по-настоящему синий оттенок, а черты лица заострились, как после бессонной ночи. Платиновые пряди лежали беспорядочно, примятые с одной стороны и взъерошенные с другой. Наверняка, он выглядел так же, как она себя чувствовала.
А его ладонь накрывала ее.
И это то, что заставляло сердце потеплеть, а уголки губ приподняться в слабой улыбке.
— Привет, — глупо произнесла Гермиона, думая о том, что ей никогда не было так все равно на своё поведение, как сейчас. Они рядом, а он держал ее за руку.
— Привет, — ухмыльнулся Драко, лихорадочно думая о том, что она сейчас хочет. — Воды? — он потянулся все-таки к графину с прозрачной жидкостью.
— Да, пожалуйста, — слегка кивнула Гермиона, напрягаясь и стараясь привстать на кровати. — Агрх, — недовольно прохныкала девушка, чувствуя боль покрывшихся корочкой ран.
— Осторожно, — почти хором произнесли все вокруг, бросаясь помочь Гермионе.
Драко почти пролил воду, но понял, что там и так много помощников, и могут справиться без него. Не важно, что он хотел больше касаться ее, совсем не важно.
Оказываясь в сидячем положении с несколькими подушками за спиной, у Гермионы получилось оглядеться, примечая обыкновенную обстановку больничного крыла и Пэнси, застывшую недалёко от ее кровати. Девушка стояла, по-аристократически держа спину и вздёрнув подбородок, но что-то давало понять об ее эмоциональном состоянии. Наверное, банальное присутствие в больничном крыле в данный момент.
— Держи, — отвлек Гермиону Драко, поднося стакан к ее потрескавшимся губам и помогая отпить воды.
Странное чувство удовлетворения зашевелилось внутри в ответ на заботу со стороны Малфоя, и Гермиона надеялась, что на ее щеках не выступил предательский румянец.