Так Сирс подчёркивает общий закон биологической жизни. Он в равной мере справедлив и для растений. Закон роста растений: новые живые растения используют мёртвые ткани прежних живых существ. Чем скорее мы это поймём, тем скорее восстановим почвы и урожайность. Нам трудно это представить, но каждой ложкой пищи, которую мы проглатываем, мы демонстрируем, что это именно так.
Если растения предоставлены сами себе, они используют каждый атом отмершего материала прежней жизни. Но мы не оставляем тела растений там, где их легко использовать. Мы зарываем их так глубоко, что их достают лишь немногие корни. Всё, что нам надо сделать – это снабдить поверхность почвы материалом для гниения. Остальное сделают естественные процессы.
Не существует никаких почвенных проблем, кроме того, что мы пренебрегли природными законами роста растений.
Сейчас наука знает, что сточные воды уносят с полей в несколько раз больше питания, чем поглощается растущими культурами. В 1934 г. Рассел Лорд из отдела национальных ресурсов доложил, что «возделываемые растения и пастбища берут в общем 19,5 млн. тонн основных питательных элементов, в то время как путём эрозии (смыв, сдувание ветром) и вымывания теряется около 117 млн. тонн».
Пока пища растений пропадает, люди становятся беднее, их питание скудеет, а здоровье ухудшается. Дренажная труба и плуг с отвалом становятся главными соучастниками этого ухудшения. Они отбирают питание у растений. Это настолько логично, что трудно понять, почему ни разу не назначалось официальное изучение этого вопроса (сн).
( ) Позже Фолкнер сам ответит на этот вопрос: фермеры платят огромные деньги за то, что выращивают растения. Трудное сельское хозяйство очень выгодно поставщикам данных, техники и химикатов. Правящие органы и наука кормятся непосредственно от их прибылей, посему исследования, ведущие к простому и эффективному земледелию, и тем грозящие пошатнуть весь этот бизнес, будут всячески игнорироваться. Со времён Фолкнера эта система только укрепила свои позиции.
Кажется смешным исследовать, можно ли выращивать здоровые растения, подражая условиям, где все растения здоровы. Это всё равно, что советовать матери исследовать, можно ли кормить ребёнка грудью.
Таким образом я представляю вам нечто настолько старое в сельском хозяйстве, что его можно без скидок назвать новым. Мне потребовалось семь лет, чтобы освободиться от обычного взгляда на почву. Оказалось, что достаточно исправить главную ошибку и вносить органику в поверхностный слой почвы, чтобы почти все трудности исчезли, как по волшебству.
2. ЧТО ТАКОЕ ПОЧВА
Первая в мире опытная станция была создана в Англии почти столетие назад. Сто лет почва и её обработки тщательно изучались. Невероятно, но и теперь это всё ещё нужно исследовать. Подобно электричеству, почва так и не была точно определена. Но если электричеством мы научились управлять хорошо, то о почве этого сказать никак нельзя.
История сельского хозяйства – непрерывный ряд разочарований. Ещё ни один народ не дожил до решения проблем с почвой, которую он истощил. Вместо этого, сняв сливки с плодородной земли, люди просто переходили на новую землю. И создавали те же проблемы на новом месте. Поэтому у нас нет ценных и полезных знаний о почве. Перед глазами фермера всегда был пример сохранения почвы: зелёная листва леса, мощный травостой степи, сорняки выше изгороди – всё это не страдало от засухи в то время, когда его кукуруза чахла и выгорала. Фермер смотрел на это, но не верил. И потому не видел.
Выкорчеванное дерево в лесу поднимает в основном поверхностный слой, так как главные питающие корни стелятся под лесной подстилкой. Тут они находят и пищу, и воду, которая поднимается к ним снизу по капиллярам плотной почвы. Большая часть их пищи – вторичные растворы, вещества разлагающейся лесной подстилки. Это и увидел бы фермер, если бы хотел.
Почему пахота стала так популярна? Причины – в самом человеке. Одна из наших врождённых черт – неискоренимое чувство, что именно мы можем помочь растениям, что без нас они не должны расти. Это кажется странным, но растению в природной среде мы ничем не можем помочь – у него всё есть. Значит, в искусственной среде нужно просто скопировать природную.
Вот некоторые факты.
В 1939-40 годах мы выращивали акр (примерно 0,4 га) помидоров, всего около 10 000 растений. Один год был влажным, другой сухим, но урожай был схожим, и растения развивались отлично в оба года. Опыт показал: а) почва должна быть осевшей и плотной, б) при пересадке или посеве такое состояние не надо нарушать. Сначала почву тщательно дисковали, измельчая и уничтожая сорняки. На второй год задисковали рожь метровой высоты, измельчив и её. Грядки размечали специальным маркёром: за трактором шло орудие, на колёсах которого были выступы, и этими выступами оно продавливало почву в местах посадки. Под точкой посадки было восстановлено капиллярное движение воды снизу вверх. Дно этих следов оставалось влажным даже днём в сухую и жаркую погоду.
При пересадке корни помидоров помещались в лунки, засыпались рыхлой почвой, взятой рядом, и почва вокруг растения притаптывалась. Целый акр я посадил за день с двумя детьми. Никакого полива не было ни при пересадке, ни после: капиллярный подсос воды во много раз надёжнее любого полива.
Наблюдая нашу странную машину и «варварскую» посадку, соседи предрекали гибель всех растений. Однако уже к утру следующего дня все растения выпрямились. Обычного для пересадки периода увядания не было, от сухости растения не страдали, и даже цветки, образовавшиеся ко времени посадки, часто развивались в плоды, чего никогда не бывает в обычной культуре.
В 1940 г. было влажно, и посадка ещё упростилась: растения просто бросали корнями в лунку, а сверху кидали лопату почвы. Полтора месяца шли дожди. Участок несколько раз подтоплялся. Растения стали пурпурно-зелёными. Но всё равно эта плантация была названа лучшей в нашей местности, и растения плодоносили до морозов.
Мы просто поместили растения в нормальную среду: рожь должна превратиться в красные помидоры, а вода должна прийти снизу, потому что на глубине 15-20 см нет отсекающего её слоя органики, который образуется при вспашке.
Этот пример показывает, что лучше восстановить природный механизм питания растений, если он нарушен до посадки. То, что соседи приняли за небрежность, была на самом деле моя уверенность в том, что почва сама позаботится о растениях, если не мешать ей. Курица, высидевшая утят, пугается, когда эти комочки пуха легко прыгают в воду. Точно так же люди бывают удивлены тем, что растения не нуждаются в их опёке.
Земля, оставленная в залежь, восстанавливает свои нормальные качества. Её отдых – не безделье. Она восстанавливает капиллярность и наращивает органическую мульчу, которая прекращает эрозию.
Плуг – это величайшее проклятие земли – был в давние времена спасителем человечества. С его помощью люди смогли осваивать большие площади и спастись от угрозы голода. Осуждая пахоту, я ни в коем случае не обвиняю людей, которые её рекомендуют – их почтительное отношение к плугу понятно и оправданно. Жаль, что дисковую борону не изобрели ещё раньше – возможно, плуг вообще бы не появился.
Мы привыкли, что почва должна быть чистой от растительных остатков – иначе её трудно обрабатывать. Мне повезло, я вынужден был создать почву там, где её не было. И знаю: поверхность, покрытая органикой – вот то, что нужно.
3. ПОЧВА НЕ ПОДВЕРГАЕТСЯ ЭРОЗИИ
Растительная органика – это губка, впитывающая огромное количество влаги. Лесная подстилка и луговой дёрн легко впитывают самые сильные осадки, потому что органика промокает быстрее, чем пылеватая почва. Богатая органикой мульча также впитывает воду, предотвращая её сток и размыв. Растительные остатки, в том числе корни, служат каркасом, связывают поверхностный слой, и ветровая эрозия также не может происходить. Эрозии подвержены только пахотные почвы.