Стоит ли тебе говорить, что я успела натворить за следующие два года? Дети могут быть страшными убийцами, если им это по-настоящему интересно, если их мозги не так повернуты или если мамочка с папочкой с колыбели не рассказали им, что хорошо, а что не очень. Я не подошла ни под одну из этих причин. Я быстро нашла дурную компанию. Серьезную дурную компанию, которая быстро нашла, как меня использовать. Думаешь, мне было весело убивать? Или, может, неприятно?
Нет. Мне было на удивление все равно. Я просто научилась выживать. А если для этого нужно было убить - без проблем. В детях редко подозревают убийц. Еще меньше в адекватных детях - холодных и расчетливых убийц. Позже уже я поняла, что я была рождена с этим. Утверждать не буду, быть таким человеку от рождения совершенно ненормально.
Через два года меня знал чуть ли не каждый коп в штате. Такая сенсация, малолетний серийный убийца. Мне даже прозвище дали - Кровавая Джинни.
Охотница вдруг усмехнулась и залпом опрокинула в себя пол бутылки рома. Вытерев рот рукой, она продолжила:
- Уже и не помню, как попалась. Может, подставили свои же, может, еще что. Не знаю, не помню, - равнодушно пожала девушка плечами. - Мне было суждено присесть на электрический стул, и всех психиатров, тогда круживших надо мной, удивляло еще больше то, что и смерть меня не особо заставляла что-либо переживать. Ни своя, ни чужая, смерть совсем меня не волновала. На стул так и не посадили - явился «добрый» дядя, - как-то ядовито фыркнула Джинджер, - по имени Томас Хилл, который выкупил меня у властей за кругленькую сумму, и, вместо того, чтобы посадить на стул и казнить, посадил в другой стул, после чего отправил на пожизненное рабство в свою Корпорацию.
Ее рассказ прервался так же неожиданно, как и начался. Повисла долгая, бесконечная и тяжела тишина, буквально душившая охотников.
- Зачем ты мне все это рассказала? - наконец-то спросил Томсон с мрачным выражением лица. Он хмурился, потому что подозревал назревающие неприятности, которыми буквально дышала девушка.
Джин тяжело вздохнула, опустив голову. Она взболтала алкоголь, оставшийся на дне бутылки, а затем, как-то странно усмехнувшись, ответила:
- Я хочу, чтобы потом, когда мы уже расстанемся и наши дороги совсем разойдутся, ты не оглядывался назад с вопросами, на которые не сможет ответить кто-либо кроме меня, - она сказала это как-то легко, даже игриво, будто она свалила на чужие плечи тот груз, который тянул ее долгие годы ко дну. Йен буквально ощущал, как она исчезала, эта девушка. Как она становилась от него дальше, чем когда-либо.
- Что ты хочешь этим сказать? - нахмурился юноша.
Девушка поднялась на ноги, смахивая с коленей остатки пыли. Огонь бликами мерцал на ее бледноватой коже; она стояла, вскинув голову, напротив своего напарника, и это сильно напомнило юноше его сон, где он точно так же говорил со своим другим, первым напарником - Хантером. Он не знал, был ли рыжий охотник его собственной фантазией или отголоском искаженного прошлого, которого Йена лишили, но нездоровый холод пробежался по спине Томсона. Он внимательно посмотрел на Джин и по ее глазам заметил, что девушка явно не в себе, хоть та и пыталась это всячески это скрыть. Он подозревал это еще вчера, но только сегодня его опасения подтвердились.
- Так нужно, - отрезала охотница, избегая смотреть Йену в глаза.
- Я не идиот, Джинджер. Почему ты хочешь сбежать?
Томсон спросил это отстраненно и спокойно, не собираясь вмешивать в этот разговор свои личные чувства. Охотник знал, что гнев и злость сейчас - не лучшие союзники. Йен собирался разобраться во всем, а не быстрее прогнать Уилсон подальше. Сейчас он совершенно не был заинтересован в конце их сотрудничества. Только не сейчас.
Джин зыркнула в его сторону гневно, разозленная словом «сбежать».
- Это не побег!
- А что это?
Она отдалялась. Нет, Джин стояла на месте, но что-то такое уходило с этого пляжа прочь. Йен не мог понять этого, но чувствовал, что пока он говорит с этой девушкой сейчас, настоящая Джин уходит прочь, не оборачиваясь. И он смотрел ей в спину, заглядывая через плечо охотницы, которая стояла напротив, зло глядя сверху вниз.
Его что-то укололо, - это уже было.
- Я просто выхожу из игры, Томсон! - сказала она, тут же закрыв лицо руками. Усталый, почти обессиленный жест. Что-то происходило, и это что-то было совершенно необъяснимое.
- Ты можешь хоть раз сказать мне прямо, что происходит?!
Эти слова вырвались прежде, чем Йен успел осознать, что он это прорычал, а не сказал спокойно. Эмоции все-таки взяли вверх над холодным рассудком и на миг овладели Томсоном и его устами. Он чувствовал, как весь дрожит от негодования и ярости. Это удивило его настолько, что он тут же взял себя в руки. Но было уже поздно. Одного взгляда на Джин было достаточно, чтобы понять, - он все снова испортил.