Он сломал Сару, а она сломала ему жизнь, - теперь это казалось даже справедливым. Йен никогда не питал каких-то солнечных иллюзий относительно своего будущего. Он даже не особо задумывался о том, как и что будет дальше, как ему и чем жить, что он сделает и совершит в будущем, чего добьется, - он действительно не имел свойства задумываться об этом раньше, ему было наплевать. Он жил, как живется, и это было достаточно удобно.
Теперь же у него было предостаточно времени, чтобы подумать о том, чего он уже никогда не добьется и не переживет. Он был на века привязан к этому чертовому холодному и безжизненному дому.
Та авария... Теперь она уже не казалась такой уж ужасной, - на фоне происходящего мучительно тягучего безумия, в которое превратилась его жизнь. Сара была тихой и милой девушкой, которая красиво смеялась над дурацкими шутками и поправляла свои миловидные каштановые кудри. Ее глаза всегда лучились каким-то теплым светом, а голос всегда был мягким и шелковым, как и сама девушка. Удивительно, как легко ей удалось поломать всю жизнь Йена, как тростинку. Мастерски. У нее, очевидно, был какой-то особенный талант.
В тот день, когда Йен сел в машину к Саре, которая, совершенно очевидно, была достаточно не в себе, девушка и определила всю их дальнейшую жизнь. Кто знает, пыталась ли она убить их или просто покалечить, был ли это ее план или сиюминутное желание. В какой-то момент она разогнала машину той скорости, когда каждый поворот превращается в русскую рулетку. Йен лишь в последнее мгновение смог ухватиться за руль, когда Сара, с каменным лицом, крутанула его в сторону и машина слетела с трассы, покатившись в низ по крутому склону.
Может, было бы действительно лучше, если бы она их убила.
Куча швов и переломанных костей, - это меньшее, что они тогда заработали. О, да, они выжили. Его отец подсуетился, чтобы у Сары и у Йена ни осталось ни единого шрама на теле, но разве проблема была в этом? Разве можно было решить все только этим?
Сара перестала быть Сарой отныне и навсегда. Ей определили тяжелое расстройство психики, но все вокруг не стали акцентировать на этом внимания. Удобнее было этого не замечать. Девушка была из очень уважаемой и влиятельной семьи, поэтому отцу Йена было выгодно, чтобы они все-таки поженились. Йен и сам уже, чувствуя себя виновным перед этой девушкой, уже не в состоянии был куда-либо деться. Он не любил ее, нет. Он не боялся ее, не ненавидел. Он сам не знал, что именно он чувствовал.
Сара превратилась в непредсказуемую стихию. Иногда она была нервозной до ужаса. Она никогда не кричала, да и, в общем-то, никогда и не говорила после аварии. Ни единого слова. Она молча могла опрокинуть стул, разбить тарелку или чашку, бросить чем-нибудь в Йена, если ей что-то не нравилось. Она могла долго плакать. Она могла не выходить из своей комнаты сутки на пролет, а там сидеть и молча смотреть в потолок или в стену, свернувшись калачиком в постели. Она могла спать сутки напролет или шататься ночью по дому. Она могла иногда подойти к Йену и обнять его, поцеловать в щеку, потом разрыдаться у него на груди. Сара стала абсолютно непрогнозируемым молчаливым существом, и Йен¸ отчего-то единственный не сомневался, что она попробует убить его снова.
Саре было нелегко, но и Йену ничуть не проще. Хотя, конечно же, в этом аду кромешном виноват он был один. Теперь он это признавал. От несмышлёного, безрассудного и безответственного мальчишки, которым он раньше был, и следа не осталось. Он погиб в той аварии вместе со своей милой и всегда веселой невестой.
Они вдвоем переехали в большой, полупустой и необжитый дом, который подарили им их родители в день их помолвки. Йен знал, что когда-нибудь в будущем они поженятся. Он хотел сбежать от этой женитьбы раньше, так как чувствовал, что это совершенно не его. Теперь же он был просто обязан, он не мог оставить Сару одну только потому, что сам бы никогда не простил себе этого. Он не надеялся, что когда-нибудь все наладится, что его невеста придет в себя. Что их дом оживет, что они вдвоем заживут нормально, нет. Он не верил в это. Он не думал также уйти прочь. Йен просто надеялся, что когда-нибудь кто-то из них умрет, избавив другого от вечной агонии. Он просто надеялся на это, и пускай это было бы суждено ему самому.
Ко всем прелестям жизни, которые Йен имел, Боги ниспослали ему еще одну кару за его безрассудство юности. После аварии у него было сотрясение мозга, которое вылилось в синдром потери кратковременной памяти. Иногда он буквально «отключался», а через пятнадцать минут уже и вспомнить не мог, что произошло недавно. Врачи диагностировали это, как психологическое заболевание, а не физическую травму. Что ж, он бы с удовольствием забыл бы все происходящее, но, увы, эти приступы находили на него крайне редко. Йен продолжал крутить свое кольцо на холодном паркете. За запертой дверью так же не раздалось ни звука. У юноши уже не было сил о чем-либо разговаривать со своей невестой, пытаться привести ее в чувства или развеселить. Все способы были бесполезны и никогда не срабатывали. Он отчаялся и перестал даже пытаться. У него не оставалось даже сил на что-либо, душевных сил. Он лишь только следил за тем, чтобы Сара ела и спала, когда было положено, выпивала свои таблетки и не находилась в радиусе десяти метров от колюще-режущих предметов. Он не выпускал девушку из своего поле зрения после того, как та попыталась утонуть в собственной ванне. Он вытащил ее из холодной воды на пол, откачал и спросил, какого та черта вытворяет. Сара не ответила.