- Я не знаю... - буркнул он скомкано. - Может... Может быть, дело было в том, что им оно не должно было быть известно изначально?.. Возможно, твоя ведьма считала, что будущее, которое известно, обречено не сбыться, так как сам человек разрушит его своими руками? - сказал Томсон.
И лишь после того, как он сам озвучил эти слова, их сакральный смысл открылся ему самому в полной его красе. Йен замер, бешено размышляя о том, что сказал, пока Бель, довольный, наблюдал за ним. Мужчина кивнул головой растерянному охотнику и поднялся.
- Хорошо, если ты поймешь это сейчас, дружище. Я не понимал. И вот теперь мы все вынуждены пожинать плоды моего юношеского безрассудства.
Бель пошел к выходу, по пути поднимая пару лакированных туфель.
- Что ты хотел мне этим сказать? - крикнул Томсон вдогонку мужчине.
Тот уже стоял и обувался.
- Из меня плохой учитель, старина, - ответил он себе под нос. - А!.. Треклятая ложка, где только она валяется?! Так вот, единственный урок, который я могу тебе дать: не всегда люди нуждаются в той помощи, которую ты им хочешь дать. Всегда думай о последствиях своего милосердия, друг мой.
Бель выпрямился и бросил на застывшего Томсона прощальный взгляд.
- Удачи, старина, - улыбнулся он ободряюще и вышел вон.
Йен понимал, что, даже если он немедленно броситься вдогонку, странного человека и след уже простынет снаружи. И снова сотни вопросов, ответы на которые не хочет давать никто из тех, кого охотник знает. Парень, помрачнев еще больше прежнего, поднялся, уходя прочь.
В парке было холодно и ветрено, но дождь, который стал столь обыденным и привычным, не шел. Это было удивительно. Йен решил сходить еще в одно место, в надежде обнаружить свою напарницу у нее дома, так что охотник направился к выходу из парка. По пути он удивленно подмечал про себя, какими потерянными кажутся люди, которых он встречал на своем пути. На их лицах было нарисовано рассеянное удивление, и складывалось ощущение, что они сами не знали, куда шли и зачем. Наверное, так выглядел он сам. Томсон так засмотрелся на лица прохожих, что сам перестал следить за дорогой, поэтому едва не потерял равновесие, когда какой-то человек задел его плечом, оттолкнув при этом в сторону.
Йен обернулся, чтобы посмотреть на человека, задевшего его, и тут же застыл, на секунду затерявшись в мыслях, накрывших его лавиной. Мужчина, заинтересовавшись реакцией Томсона, повернулся к нему всем корпусом. Его лицо было похоже на застывшую, ледяную маску, и лишь светлые, как будто слепые глаза выражали какое-то любопытство. Двое мужчин застыли друг на против друга.
- Плохо спалось? - поинтересовался светловолосый мужчина, кивая на лицо Йена, видимо, подметив глубокие синяки под его глазами.
Участия в его голосе не нашлось бы и грамма. Как, в прочем, и других чувств. Томсон не стал отвечать, но заметно напрягся. Подобная реакция натолкнула мужчину на какую-то определенную мысль, это было заметно по его оживившемуся лицу.
- И, ко всему прочему, ты тот самый Томсон, - вдруг рассмеялся он картонным смехом.
В этот момент Йен едва сохранял равновесие: вместо тела живого Карла, которого он, несомненно, признал с первого же взгляда, в его сознании был образ того самого чудовища, которое преследовало его еще с того дня, когда Томсон увидел его изображение рукой безумца на стене.
- Интересное создание, - вскинул брови Карл, разглядывая окоченевшего Томсона с интересом туриста, разглядывающего местную статую. - И как такое ничтожество умудрилось собрать вокруг себя столь сильных людей лишь одним фактом своего существования? - фыркнул он.
Карл подошел к Йену, который даже пальцем пошевелить не мог, и стал обходить его по кругу, рассматривая с научным интересом.
- Что же в тебе такого особенного?.. - между тем вслух размышлял Карл, словно отрицая наличие разумности Йена.
Томсон чувствовал, как холод длинными иглами пронизывает его, начиная с пят и заканчивая грудной клеткой, насквозь пронзая каждый орган и мышцу. Йен замер, словно загипнотизированный кролик в прицеле плотоядных глаз кобры. Карл же вальяжно ходил вокруг охотника, рассматривая того с интересом скучающего прохожего. Томсону хотелось действовать: бежать куда подальше или атаковать мужчину, - он еще точно не разобрался, как именно он поступит, но ему мучительно хотелось сделать хоть что-нибудь, как и подсказывал ему инстинкт Фенрира. Зверь, рожденный богом, рычал, рвал на ошметки грудную клетку, бросался на прутья и рвался в бой. Человек же был скован неизвестными, непреодолимыми чарами Карла, и даже его разум не мог им сопротивляться.
Карл с хозяйственным видом смахнул с плеча Йена пылинки, словно с восковой фигуры. Он усмехнулся: