- Как дела у Джин? - вдруг спросила она, желая перевести тему. - Она заболела?
К такому вопросу Йена никто не готовил. Ручка в его руке дрогнула, написав последнюю букву неровно. Юноша замер, застигнутый врасплох. На то, чтобы вновь прийти в себя и ответить самым безразличным образом, ему понадобилась пара минут:
- Откуда мне знать? - немного хрипло сказал он и продолжил писать.
Он хотел, чтобы голос его звучал безразлично, а выражение лица было самым каменным, но глаза выдавали в нем гнев и раздражение. Какого черта он должен быть в курсе, что случилось с этой глупой женщиной?! Можно подумать, его так много связывает с этой подлой, коварной подстрекательницей, для которой нет никакой ценности и разности к чужим жизням. Само имя человека, для которого вся эта жизнь была сплошной игрой, вызывало у него бурный всплеск гнева и отвращения.
- Ее нет уже неделю... - осторожно добавила Марли, буквально кожей ощущая, как остыл воздух вокруг Йена. - С ней ведь ничего не случилось?
Йен сохранял молчание последними усилиями воли. Он уставился в клетчатые листы и продолжал писать конспект, в то время как внутри у него бушевал настоящий зверь, чье негодование было необыкновенно сильным. Томсон буквально ощущал, как его руки все еще держат остывающее тело Люси, которая смотрит на него затуманенным взглядом. Все липнет от пролитой крови. Он слышит ее охрипший после долгой погони голос.
Никому не доверяй, Томсон.
Никого к себе не подпускай.
Вокруг одни монстры, Йен. Вокруг одни звери.
Все хотят лишь убивать, убивать, убивать. Даже те, чьи лица кажутся тебе человеческими, всем без исключения нужна лишь чужая кровь.
Посмотри на себя, Томсон. Ты сам - еще то чудовище Пострашнее прочих, между прочим. Не забывай, никогда не забывай, почему ты здесь и почему ты всегда будешь один, Йен.
Берегись.
Марли, конечно и догадаться не могла, какая буря бушует сейчас внутри парня. Тот приложил ручку к столу с таким усилием, что раздался грохот, который заставил обернуться двух впередисидящих студентов. Те недовольно зыркнули в сторону вспылившего Томсона и вновь отвернулись, что-то бурча под нос. Тем временем Йен глубоко вдохнул, приводя свои чувства в порядок.
- Если хочешь узнать что-либо о Джин, - медленно выговаривая слова, выдохнул он, - спроси кого-нибудь еще.
Глаза Марли округлились от удивления, и девушка немного подалась назад.
- Да не обращаясь внимания, - фыркнул Сэм, парень, сидящий впереди. Он украдкой обернулся назад и усмехнулся, подмигивая.
- Угу, - согласно кивнул его сосед Колин. - Милые бранятся - только тешатся.
Нельзя было сказать, что Марли обрадовал подобный ответ, но виду она не подала. Промолчал и Йен, хотя внутри него разразилась целая ядерная война. Юноша хотел сорваться с места и тотчас же уйти прочь, но продолжил сидеть смирно.
Увы, подобные выходки себе могла позволить только Джинджер.
* * *
Кому в этом мире можно доверять? Все вы знаете правильный ответ, но боитесь его озвучить. Вы говорите, мол, семье, самым близким друзьям, любимому человеку, с которым прошел через многие трудности... Ха, наивный лепет слепых и глухих детей! Доверять нельзя никому! Даже самому себе.
В каждом из нас затаилось чудовище, которое только и выжидает минуту малейшей нашей слабости, чтобы атаковать. Да, мы притворяемся теми, кем вовсе не являемся. Пытаемся огородить зло в себе от мира и себя от зла мира такими паршивыми щитами, как: гуманность, мораль, честность, справедливость, сострадание, милосердие, закон... Но все это не более, чем писк комара по сравнению с ревом стихии, что жила в нас с самого нашего появления на этой земле. Открою вам жестокую тайну этого мира, мои дорогие, нет и не будет ничего кроме зверя, который пытается выжить; кроме тысячи зверей, которые пытаются выжить. Все ваши пустые, бессмысленные слова не имеют веса в реальном мире. Они что-то значат лишь в вашей голове. Все это имеет хоть какую-то ценность, пока каждый из нас мыслит в узкой направленности, в которой думает каждый другой, и пока эта самая рабская направленность связывает нас, словно стадо баранов, блеющих без смысла. Но стоит лишь одному развернуться, подумать в другом направлении... И вся система рушится, и все ценности падут. Спасут ли они вас, ваши эфемерные понятия, если вы окажетесь в одной клетке с голодным, разъяренным медведем? Знает ли он слово «гуманность»?! Ох, едва ли.
Человек, трясясь от страха за собственную шкуру, придумал тысячу и одну причину, по которой его не стоит убивать. Законы. Мораль. Бог.