- Все было бы в порядке изначально, если бы ты выполнила свою миссию, - прорычала темноволосая девушка.
Джин картинно закатила глаза и испустила громкий стон раздражения.
- Снова эта песня! - простонала она, проводя рукой по лицу. - Когда же ты уймешься, а?!
- Я буду помнить тебе это всю твою жизнь, - спокойно, но многообещающе заверила ее староста, отпивая из чашки.
- За что ты меня так ненавидишь?! - взвыла Джин, теряя всякое самообладание над собой. Она уставилась на внешне спокойную Ли, которая придавала значение за малым больше, чем любой мебели в доме.
- Смеешься? - хмыкнула девушка, на короткий миг пронзив Джин горячим, ненавидящим взглядом. - Ты сгубила моего брата. Удивительно, что я тебя вообще не уничтожила.
Сейчас Ли была права, и Джин не могла этого не признать. Она осунулась, отступила назад, разбитая. Чувство вины вновь обрушилось на нее всей своей тяжестью. Но бунтарский дух все еще продолжал войну:
- Ты виновата в этом столько же, сколько и я.
Ли продолжала спокойно пить свой чай, словно хозяин положения.
- Не я затуманила ему голову.
У Джин сперло дыхание от такого заявления. Она захлебнулась возмущением, но, кое-как придя в себя, с ядом в голосе ответила:
- Не я засунула его в Корпорацию.
- Зато он хотя бы жив, - пожала плечами Ли, не задумываясь. - В отличие от твоей сестрицы, да Джинни? - ядовито усмехнулась она, смакуя вкус почти выигранной битвы.
Это был подлый удар. Охотница бросила в сторону старосты чувственный, убийственный взгляд. Все ее тело дернулось в ту сторону, но девушка удержала себя в руках.
- Лучше смерть, чем такая жизнь... - прорычала она, многозначительно окинув взглядом помещение вокруг себя. - Если не веришь мне, спроси как-нибудь у своего братца. Я тебе клянусь, - гадко оскалилась она, - он проживает каждый день в страшной агонии!
Руки Ли замерли, крепко сжав горячую, как огонь, керамическую кружку. Две соперницы, чья вражда простиралась из самых давних времен, замерли по разные стороны комнаты, каждая по-своему переживая вражеские удары. За годы войны обе они познали самые болезненные точки друг друга, продолжая колупать острием кинжала гниющие раны. Почти осязаемая ненависть повисла между двумя девушками. Если бы их обеих не сдерживал долг, наверное, давно бы накинулись друг на друга в смертельной схватке.
Но определенные обязательства сдерживали их на расстоянии, оставляя лишь возможность ранить словами, но не менее болезненно, чем кулаками.
Осознав, что дальнейший разговор приведет к непоправимым последствиям, Джин, кое-как поборов свою жажду расправы, развернулась и вышла в прихожую. Остервенение, с которым она втискивала ступни в обувь, могло напугать.
- Ты куда? - поинтересовалась Ли, в прочем, не скрывая радости от того, что наконец-то перестанет лицезреть подле себя эту никчемную девчонку.
- Помогать напарнику, - глотая окончания слов от злости, прорычала Джин сквозь стиснутые зубы.
- Томсон не твой напарник.
Джин вскинула голову, сдувая с лица длинную волнистую прядь. Она уставилась на Ли, долго рассматривая ее.
- А кто еще? - ехидно поинтересовалась Уилсон и вылетела из квартиры, захлопнув за собой дверь со всей силы. Девушка облокотилась на дверь спиной, бессильно вздохнув. Самой бы понять, кто ей Йен, и на кой черт он вообще ей сдался. Кое-как приведя себя в чувство титаническими усилиями, Джин бегом спустилась по лестнице. Лишние вопросы можно задать и потом. Сначала делай, потом думай, - Томсон хорошо научил ее этому методу.
Ли, убедившись, что несносная Уилсон уже не вернется, кое-как скинула с себя кучу одеял и выбралась из шерстяного плена. Крепко схватившись за спинку дивана, девушка встала на ноги, которые ощутимо дрожали и вообще едва держали тело хозяйки. Все тело покалывало, как будто Ли отсидела каждую его часть поочередно. Мерзкие ощущения, особенно в купе с явно переломанными ребрами, многочисленными ножевыми ранениями, которые в любой момент могли закровоточить, и скачкам температуры. Как не неприятно осознавать, но доля истины была в словах Уислон. Если бы Ли не вытащили с той крыши эти двое, она бы точно откинула там коньки.
Кое-как привыкнув к не проходящей боли, которая запросто могла бы лишить обыкновенного человека сознания, Ли отцепилась от дивана и, шатаясь, поковыляла вдоль стен, рассматривая мебель обители Йена. Ею овладело неподдельное любопытство; девушка заглянула везде: в шкафы, холодильник, ящики, - рассмотрела все полки и книги на них, отметила огромное количество пустых пачек из-под сигарет в ведре. Ли взяла чашку из-под чая, вымыла ее, вытерла полотенцем и поставила в шкаф для посуды.