35
— Милая Синтия, — услышала девушка вкрадчивый голос Эдварда.
Ресторан почти опустел — в его центре они остались вдвоем.
— Может, ты скажешь мне правду? Что ты тут делала?
— Я что, не имела права побывать на свадьбе матери? — горько переспросила она.
— Ты не могла знать об этом, — покачал головой Варковски. — Да и вообще в начале речь шла только о помолвке. Так что ты тут делала?
— Гуляла, — Синтия опустила глаза. — Это допрос? Может, вы и меня убьете, как ту девушку?
— Эх, Синтия! — Варковски усмехнулся и покачал головой. — Не принимай все так близко к сердцу. Ее действительно убили. Убил сообщник, прекрасно знавший, что из медикаментов и как может быть использовано. Поверь — я вовсе не жаждал ее смерти.
— Вы все — убийцы, — без всякого выражения в голосе возразила Синтия.
— Пусть так, — Варковски с любопытством посмотрел на нее и пододвинул кресло поближе. — А ты думаешь, твой приятель намного лучше нас? Да, иногда нам приходится убивать — но ради того, чтобы поддерживать порядок, а такие, как Торнтон…
— Замолчите — вы его не знаете! — резко повернулась Синтия.
— Знаем. Он искренне верит, что убивает ради доброго дела — но считает таковым полный беспорядок. То, чем занимается он, может вести только к хаосу… Понимаешь, то, что делает Компания, может, и не идеально — но все же она нечто создает, строит.
— Например, оружие! — фыркнула Синтия, стараясь отогнать набежавшие на глаза слезы. Почему-то ей казался неискренним собственный протест. После того как взорвалась неведомая ей станция, взорвалась по ее вине, оставшийся в душе осадок не позволял верить в свою правоту. Но разве могла она сойти с того пути, на который ступила, если была уже повязана чужой кровью?
— Оружие нужно, чтобы защищать то, что создается, — не колеблясь, возразил Варковски. — А что предлагает взамен твой Торнтон? Могу поспорить: он знает, против чего борется, но не знает, за что. Я уже имел дело с такими, как он, — их можно только пожалеть.
— Все лучше — чем такая жизнь… — Синтия болезненно сморщилась. — Зачем вы вообще завели этот разговор? Что вам от меня нужно? Чтобы я стала такой, как вы, или еще хуже?
— Чтобы ты хоть раз посмотрела на мир и увидела его таким, какой он есть, — пусть страшным, жестоким, даже циничным. Тебе ведь все равно придется выбирать. Скорее всего, выбирать между несколькими подлостями.
Эдвард и сам не понимал, зачем заговорил об этом, и тем более — с ней. Может, ему просто вспомнилось, как разговаривал с этой девушкой ее отец? Его она послушала… Но, что было гораздо вероятней, хотя признаваться в этом Эдварду не хотелось, Синтия после того случая все еще казалась ему товарищем по несчастью. Во всяком случае — сейчас, когда рядом было безумие и когда контроль над обстановкой был утрачен.
— Прекрасно. Считайте, что я выбрала. Но не вашу подлость…
«А ведь на самом деле мне все это безразлично… Мне все равно», — грустно думала Синтия.
— Знаешь, а я хотел бы поговорить с этим твоим… Диком. Хотя и не уверен, что это что-то даст… Так вот, Синтия, чтобы жить честно, надо быть сумасшедшим. Только отказавшись от реальности, можно приблизиться к идеалу… Ну, ладно, — Эдвард неожиданно встал. — Я и так что-то слишком задержался с тобой, а у меня есть дела.
Варковски ушел из зала так быстро, что можно было подумать, что он сбежал. Сбежал от себя…
Синтия посмотрела ему вслед и потрясла головой — ей показалось вдруг, что этого разговора не было или она сама его придумала.
Но — зачем?
36
Он оглянулся в сторону своих братьев: их было много, но кого-то не хватало. Он хорошо помнил, как они умирали, — даже огромное расстояние не смогло задержать проникавшие в его мозг страх и боль. Только это, да еще голод он и умел распознавать среди своих неловко копошащихся где-то в спине и голове чувств.
И еще был ящик — маленький ящичек, находящийся где-то внутри и просунувший в его голову свои тонкие корешки. От него тоже текли мысли и чувства, но какие-то странные, требующие подчинения себе.
Первое время он старался избавиться от этого ящика, тряс головой, бился ею о подвернувшиеся твердые предметы — но все напрасно. Затем он заметил, что ящик не только мешает и щекочет изнутри — спрятанные в нем мысли подсказывают порой, как и какой опасности можно избежать. Именно это чуждое тело внутри его собственного предупредило о странных штуках двуногих, плюющихся огнем и болью.