— А дальше? — Глава Компании был явно напуган.
— Дальше — уничтожение автономных средств связи, крупных центров и укреплений, коммуникаций… Какая разница?
— Продолжайте, — Глава Компании зажмурился. Сердце его стучало все чаще.
— Через пару суток должен был опуститься десант — и в основном действие вложенной в электронные мозги программы заканчивалось на этом. Разумеется, если бы на планете были какие-либо вооруженные формирования, военные базы и все такое прочее, монстры в первую очередь принялись бы за них. Остальное, — при этих словах Эдварду самому стало немного не по себе, — должно происходить по усмотрению самих монстров. Электронный мозг всего лишь дополняет их природный, но не подменяет, разве что несколько ограничивает его развитие. Короче, эти существа сами должны заботиться о своем пропитании… Ну и о досуге.
Последние слова были преисполнены иронии.
— Вы — мерзавцы, — без выражения проговорила Синтия.
— Это было рассчитано на войну. На войну, которую никто не собирался начинать, — Эдвард повернул руль, и лодка накренилась вправо, давая возможность сделать небольшую паузу.
— Но почему — по программе Бишопа? — Цецилия нервно ударила кулачком по борту и тут же схватилась за ушибленное место.
— Не знаю, — просто ответил Варковски. — Или Зофф похитил не только культуру тканей, но и схему, или… дело в том, что все, что мне известно — так это то, что, входя в атмосферу Эпсилон-Кси, Бишоп включил систему самоликвидации лаборатории. Не исключено, что он успел выбросить… груз.
— Ваш Бишоп — сумасшедший! — возмущенно прошипела Цецилия.
Все остальные промолчали. Синтия была рада, что ночное освещение помогло скрыть ее потрясенное лицо…
42
Мейер так никогда и не узнал, что увезший его корабль был последним, взлетевшим с Эпсилон-Кси-21. Пускай ему повторили это потом несколько раз — память упорно отказывалась фиксировать этот факт. Мало того, он вряд ли смог бы сейчас объяснить, для чего его увезли.
Самым худшим в его жизни было то, что он не потерял рассудка. С ужасающей отчетливостью он осознавал, как память изменяет ему, отнимая целые куски, сперва небольшие и незначительные, а затем все более существенные, которые все сложнее было восстанавливать логическим путем. Некоторое время Алан искренне пытался поверить врачам, но его вечное любопытство и тут сыграло с ним злую шутку, заставив однажды в обход всех запретов проникнуть в медицинский архив и убедиться, что проявившийся в его случае постэффект лучевой болезни хоть и встречается довольно редко, но не имеет благополучных исходов. Странно, но предательница память не пощадила его, сохранив именно это знание.
Нарушение памяти. Прогрессирующая амнезия… Об одном жалел сейчас Алан: в месте, где его содержали, невозможно было раздобыть оружие. Рисковать же с ядовитыми веществами, толком в них не разбираясь, он не отважился. Мысли о самоубийстве были продиктованы не депрессией — вряд ли какой другой человек на его месте пожелал бы жить, наблюдая за разрушением собственной личности — медленным, а потому вдвойне мучительным. Пожалуй, только это и сыграло в его судьбе решающую роль: Алан согласился улететь с одной почти целью — при случае найти пистолет.
Вскоре Эпсилон-Кси превратилась в голубоватый, неровный из-за окутывавшего его сияния шар, а впереди уже вырисовывались очертания других планет Искусственного Околоземелья, на одной из которых (в нескольких часах полета) и нашел себе место Центр Информации.
— Вы помните, что нужно сказать во время выступления? — то и дело теребил его Зиллер.
— Да, но прошу вас, повторите еще раз, — неизменно отвечал Алан. Он помнил, но не мог доверять себе и надеялся, что многократное повторение может сыграть свою роль.
— Хорошо, — и руководитель отдела безопасности терпеливо начинал с самого начала: — Было выдвинуто обвинение, будто бы вас, Алана Мейера, детектива, работающего на страховую компанию Каллагана, убили, стремясь сохранить в секрете информацию об обнаружении нашими космонавтами инопланетного существа. Вы помните, почему мы были вынуждены ее скрывать?