Ему казалось, что дело продвигается крайне медленно, но на самом деле любой гений, любой вундеркинд позавидовали бы скорости его развития.
И вот наконец его час пробил.
Некоторое время Главный дожидался, пока уйдет двуногое с неправильными глазами и яркими мыслями, затем сконцентрировался на замке… Все его тело пронзила дрожь, когда механизм ответил сходной вибрацией. Что-то сдвинулось внутри замка, и Главный почти инстинктивно поддел край стыка кончиком щупальца, словно кто-то подсказал ему, в какую сторону надо толкать металл. Дверца распахнулась легко и бесшумно.
Не веря в успех, Главный осторожно высунул морду, потрогал лапой пол — путь действительно был свободен. От радости его хвост зазмеился, и монстр одним прыжком очутился в коридоре. Как велик был в сравнении с ящиком-домом открывшийся перед ним мир!
Он попробовал пробежаться, залетел на стену, сделал «мертвую петлю» с заходом на потолок и вернулся в прежнее положение: долго находиться вверх ногами несколько мешал внутренний ящик.
В этот момент дальняя дверь коридора снова открылась — и восторг сменился страхом. Что сделают двуногие, увидев его на свободе? «Ну нет — они не загонят меня на место! — возмутился Главный, быстро взлетая на потолок. — У них просто не хватит силы! А кто сильнее — тот и свободнее!!!» В коридор вошло то самое мелкое неправильноглазое существо, и монстр ощутил раздражение от его видимой слабости. И это они — вот эти ничтожества — так долго держали его взаперти?!
Первым же его побуждением было схватить двуногое и засунуть в свою прежнюю клетку, и спорить со своим желанием Главный не стал. Стремительный бросок помог ему сжать мелкое существо в своих щупальцах — в последний момент оно заметило движение и обдало Главного волной смешанного с покорностью страха, затем щупальца разжались (почему-то на них осталось что-то липкое) — и существо упало в угол, не излучая больше ничего.
Это несколько озадачило Главного: он привык знать, что от двуногих, да и от всех живых существ исходят некие волны. Дверца, уже готовая захлопнуться, осталась на месте. Упавшее двуногое и не попробовало подняться — и Главный удивился еще больше. Он потрогал его тело щупальцем, затем — лапой, но без всякого эффекта, только пятна красной жидкости остались на его ладони. И еще от двуногого вкусно запахло. Запахло едой, которую помнил его инстинкт и которую он еще ни разу в жизни не пробовал на вкус.
«Но почему оно все-таки не движется?» — спросил сначала себя, затем свой ящик Главный. Ответ пришел не сразу и прозвучал так: «Раз оно не движется — значит, оно мертво». Мертвое двуногое — пища. Так говорил ящик-память. Чужое мертвое двуногое.
Но можно ли было считать чужим ЭТО?
«А какая разница! — решил он наконец. — Они все мне одинаково чужие. Все. Это их ящик умеет делить их на своих и прочих — но почему я должен его слушаться? И почему, если они „свои“, то они не пускали меня на свободу? Почему от их ящика мне так часто бывает неприятно? Свои так не поступают!» Вместе с этой мыслью всплыл и голод.
Главный быстро слизнул часть красного пятна со щупальца, убедился, что вкус двуногого действительно неплох, и с жадностью накинулся не неподвижное тело. Некоторые плохо пережевываемые кусочки, правда, пришлось выплюнуть, но это было мелочью по сравнению с тем незабываемым наслаждением, которое он познал, запихивая в себя свежую, еще дымящуюся плоть.
Пронзительный вопль другого двуногого отвлек его от трапезы — и тут же оборвался. Главному хватило всего лишь одного прыжка, чтобы долететь до конца коридора и достать второе существо острым наконечником щупальца (этот прием ему тоже подсказал инстинкт).
Этого он уже есть не стал — так, куснул пару раз, сравнивая, чье мясо лучше, — и ринулся к лестнице.
Этого не говорили ни инстинкт, ни ящик — только собственный разум мог ему подсказать, что убийц не прощают. А если так, надо прятаться, надо драться, выжидая, когда станет ясна вся диспозиция и когда у него наберется достаточно опыта, чтобы одержать победу, уже полную. Главное, чтобы они не захватили его врасплох, пока он еще не освоился на их громадной территории. И не только это предстояло сделать — еще следовало освободить братьев, найти женщину… Что значит последнее, он толком не знал, но твердо был уверен, что это одна из самых основных задач его существования. Столь же важная, как и устроить «детский сад» для коконов — кто-то из его братьев должен был уметь создавать коконы для двуногих.