- Ты единственная, кто остается, и кто сможет прошвырнуться по местам славы. Нас с Крисом направляют в Техас, Лиса, сама понимаешь, остается с малышкой.
- Крайний вариант это я? – Нихуя не верю в безвыходность ситуации, но чувствую как непоколебимость, только что играющая в крови всеми цветами ярости начинает потихоньку стихать.
- Сам не хочу тебя туда пускать, но ты же понимаешь, это действительно крайний вариант. И не злись, нам нужно в Техас, мы там были, к сожалению, в разных местах. Вот Логан тебя и направляет. – Его лицо настороженное и немного подавленное, значит, в этой поездке нет никакой подставы. Только гребанный приказ.
- Прости. – Тише добавляет и опять цепляет мою ладонь, переплетая наши пальцы.
- Цель? – Смыкаю веки, вздыхаю тяжело, хочется провалиться сквозь землю и попытаться заткнуть процессы, возникающие в голове. Не думать.
- Встретится с охотниками за головами, объездить все очищенные нами склады и искать, все, что тебе покажется странным. – Вот, черт.
Еще одни новости. Оказывается слова убитой мной женщины, подтвердились, и сын Каина в действительности существует, так же как существует и ведьма Бри, его сопровождающая. И в этом загвоздка. Бриана, на проверку оказалась не простой ведьмой, а той самой, что во времена инквизиции стояла во главе Гильдии и являлась основной зачинщицей травли. Эта же ведьма по найденным данным, оказывается, идет через столетия очень красиво, оставляя за собой широкий след из трупов и крови, и это только самые крупицы информации, которую удалось раздобыть, но уже из этого понятно, что размах у этой дамочки, я вам скажу, поистине широкий.
Ни кто не знает, зачем ей это, как и не знает, к чему все это ведет. Не знают к чему готовиться. Поэтому не удивляюсь странной формулировке, по поводу сбора всего, что покажется странным.
Поднимаю взгляд на Грегори, отставляю стакан, прикрываю глаза, и прижимаю ко лбу два пальца, надавливаю и считаю до десяти, пересиливаю свою панику и страх перед неминуемым возращением, сглатываю подступающее раздражение от неправильности своего решения.
- Прикрытие?
- Богдан уже оповещен, он выделит бойцов, там же поселишься. – Опять жмурюсь, сдерживая желание подолбиться головой об стол. Столкнуться со своим прошлым? Ничего проще! Сейчас бы только блядь еще выпить! Дышу через раз, считаю до десяти.
- Как там Грегори? – Задаю этот не точный вопрос. Но он поймет. Весь год, я не спрашивала, не искала информацию о России, не спрашивала о нем. Пыталась забыть.
- Богдан сейчас на пути подписания мирных договоров со всеми кто участвовал в операциях. Так же к ним хотят присоединиться рогатые, но это еще только задатки, потому как Убежища только на стадии разработки пунктов и бурного их обсуждения, как и остальные расы, но это уже хоть что-то. – Он выдает простую, информацию, словно делая гребанный отчет перед руководством.
- Он уехал, и больше на территориях Убежища не появлялся. – Уже тише добавляет и это рушит остатки моих надежд взглянуть на него хотя бы украдкой, из далека. Просто пройти, черт возьми, мимо и попытаться вздохнуть его долбанную силу вперемешку с тьмой и запахом леса. А может попробовать сказать «привет» и обязательно с надменным лицом, чтобы дать понять, что нихуя я тут без него не скучала, я же сильная.
- Понятно. – Скупо киваю, думаю если этому договору все же быть, то к нему присоединится большинство рас. Выделяться из толпы, особенно такой опасной, ни хочется никому и это хорошо. Это дает относительную защиту, заверит в стабильном будущем неповинных жителей.
Зажимаю ладонью глаза, сглатываю горькие с лимонной ноткой от коньяка слюни и решаюсь. Решаюсь задать вопрос, который возможно стоило задать уже давно, разобраться во всем, может это поможет с моей внутренней борьбой?
- Как Грегори… как ты смог разлюбить меня? – Вздыхаю так, словно только что пробежала несколько километров и решаюсь посмотреть на друга. И меня не ебет сейчас то, что у нашего разговора будет свидетель. Ничего не ебет.
- Ни хочу давать тебе ложных надежд на поиск легких путей малышка. От этого не избавится, с этим можно только смириться. – Он пожимает плечами.
- К тому же, моя любовь ничем не оказалось кроме легкой влюбленности, которая прошла, стоило мне осознать, что общение с тобой намного дороже разрушающей ревности.
- Значит, любовь прошла – завяли помидоры? – Хмыкаю на его слова.
- Нет, что ты, она переросла в глубокое родственное чувство. – Грегори протягивает большую ладонь и начинает поглаживать меня по голове, и это прикосновение действительно больше похоже на ласку родного тебе существа. Близкого по духу, по крови. Брата, которого у меня никогда не было.
- Знаешь, в нашем мире большую роль играет судьба, и если этой даме выгодно было вас развести, так может оно и к лучшему? Никогда не знаешь, что может ожидать тебя в дальнейшем.
Его гребанная философия звучит уверено, слишком правильно, созвучно моим мыслям, но черт… Тело, оно точно знает, чего хочет и обрекает меня на одиночество. Обрекает не познать счастье с другим, не родить ребенка. А может мне просто нужно немного больше времени, чтобы забыть его? Прошел лишь год. Господи, зачем же блядь врать самой себе? Я два с лишним года избавлялась от его мрака пропитавшего отчаяньем меня, и все помнила, а сколько потребуется времени забыть мнимую власть, которую он подарил мне? Сколько потребуется времени, чтобы забыть эти прикосновения и тот злополучный поцелуй, который сумел выкинуть мое сознание за грани реальности? Боюсь даже представить.
- Если тебе станет хоть немного легче от командировки, можешь взять с собой Пьера. – Выносит предложение, а я оборачиваюсь и наталкиваюсь на привычную ласковую улыбку. Блядь. Взять с собой это недоразумение? А что хорошая идея, хороший способ раздражением заменить пустоту и боль.
- Полетишь со мной? – Задаю я неуместный вопрос. Куда ж он денется. Твою мать.
- А ты этого хочешь? – Правильный вопрос. И я уже давно научилась хорошо маскировать ложь.
- Почему бы нет? – В ответ пожимаю плечами.
- С большим удовольствием! – Еще бы. Хочется ответить, но сдерживаю гребанный сарказм, проглатываю и маскирую себя за улыбкой.
- Тогда до завтра, все остальное тебе расскажет Грегори. – Добавляю и встаю, подхожу к ребенку, целую худую щечку.
- Маленький пройдоха, не думай, что я забыла о твоей хитрости, но разбор полетов придется отложить пока не вернусь с командировки. – Опять целую эту моську пышущую праведным непониманием.
- Ты надолго?
- Кто знает малыш? Но я постараюсь не тянуть с ремнем, и вернуться пока ты не сбежал в свой мега крутой интернат!
И мои слова, похоже, проскальзываю мимо этих маленьких ушей, а ребенок, уверенный в своем праве крепко обнимает меня.
- Я буду скучать.
- Я тоже маленький. – Прижимаю его, еще раз чмокаю макушку и ухожу. Стоит выспаться перед полетом, протрезветь, в конце концов, а так же попробовать подготовиться морально.
Гул работающего самолета и мое странное оцепенение длится на всем пути полета, но стоит только железной птице начать снижение и заход на посадку, как мое сердце ухает куда-то к почкам и там сжимается.
Самолет делает маленький кружок над чернеющим лесом и выравнивается ровно на взлетно-посадочную полосу. Снижается, а я не могу отвести взгляда от темнеющих вдалеке родных деревьев. Не могу выкинуть из головы воспоминание, как улетала подальше от этого места, от безысходности, с упрямым желанием забыть то, что осознала и приняла как часть себя.
- Как настроение от возращения на родину? – Спрашивает Пьер, а я на этот вопрос закатываю глаза.
- Нормальное. – И это действительно так, ну не считая боли в сердце, с которой давно должна была смириться.
Он молчит, а железная машина выравнивается параллельно огням, снижается еще ниже, касается черными колесами асфальта и этот удар возвращает часть опущенных органов на свои места.
- Какой он? – Пьер задает этот вопрос и тут же ерзает, словно очень долго решался на него и я не хочу отвечать, но все же сделаю это. Я же решила быть честной, особенно с ним.