— Прекрасна. — Шумный вздох. И это он не моей внешности. Эта часть меня, не сильно выделяется на общем фоне от аромата моего страха. Я как его любимый парфюм, который украшал его комнату своим благоуханием.
— Так вот ты какой? — Мой подбородок дергается, а щеки начинают гореть. Стыдно знать, что меня видят такой… Безвольной куклой. Но Лис это не волнует, она смотрит сейчас прямо на него, и думаю, смотрит своим даром. Только от этого не легче, боюсь, что совет может сорваться от банальной драки.
— Какой? — Голос заметно изменился, но так как не смотрю в его глаза, не могу определить, чем это грозит в дальнейшем Лис.
— Хм… злой, грязный, черный, прогнивший… Я могу еще много эпитетов описания твоего нутра назвать или тебе и этого хватит, чтобы проникнуться? — Лис, что же ты делаешь? Я не стою всего этого. Но сказать это вслух не выходит.
— Такая бесстрашная, или просто бесшабашная? — Неприкрытая угроза, это легко расслышать, не смотря в холодное лицо, а я до сих пор как ледышка не способная предупредить.
— Скорее второе, а первое автоматически включается в это определение. — Голос звонкий, расслабленный, с легкой смешинкой, а глаза сейчас, скорее всего, сверкают маниакальным огоньком — называется «Лис вышла на охоту». И даже понимаю, почему остальные молчат, чревато последствиями вмешиваться в ее разборки.
— А мы похожи. — Смешок срывается.
— Тю, это ты меня, Шакал, с собой сейчас сравнил?
— Ты правильно поняла меня, Избранная.
— Эээ нет, я имею что-то на подобии души, которая все же различает нормы морали, она как раз и запрещает мне похищать и ломать судьбу молодой девушки. — Его издевательский смех расходится волнами и звучит как эхо от затихающего выстрела. В цель. Меня скручивает спазмами моего кошмара.
— Бери выше. — Слышу вздох, пытается успокоиться.
— Я начал ломать еще ребенка, а не девушку, или ты думаешь, такого послушания можно добиться всего за несколько месяцев?
— И ты еще возмутился, когда я сказала кто ты?
— Может мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? — Вмешивается Богдан в содержательную беседу и правильно делает, они взрывоопасны. Оба. А я случись худшее не смогу ничем помочь. Я себе сейчас не принадлежу.
— А что тебе не ясно? Наша маленькая звездочка была несколько месяцев в гостях у самого безжалостного существа. Живой пример гостеприимности Шакала у нас перед глазами.
— Не ясно, почему этот пример еще жив? Насколько я помню, гости от стаи не уходят! — Надо же, Богдан озадачен, не понятно чем, или мне кажется, что этот вопрос, как минимум, оскорбителен?
— Как сказать Богдан, видимо годы берут свое.
— Женя, хуйню не пори. Слава о твоей кровожадности идет впереди тебя.
— Не спорю, но и такие как я имеют свои слабости. Одной такой я позволил выжить. Жду благодарности.
— Обойдёшься, и запомни, теперь твоя слабость под защитой.
— Этого мальчишки? — Скорее всего, он кивнул в сторону Грегори.
— Да. — Твердо Грегори.
— И моей. — Встала Лис.
— И моей. — Вслед за ней встал Кристофер.
— Нашего Убежища и всех стражей. — Это уже Богдан.
— Да ладно? Вот только зря вы напряглись, я не для этого сейчас здесь… и да, защитники, вы бы отвели Ангелочка отдохнуть, а то она сейчас просто в обморок упадет, пока мы тут с вами причиндалами мериться будем. — Странно, мой же кошмар, который по априори безжалостен, проявляет заботу или это для отвода глаз и для замятия конфликта?
Нее, он не из тех, кто чего-то боится. Игрушка надоела, выкинул, не зачем я ему. Отчего во мне просыпается разочарование? Хотел бы вернуть — вернул бы. Простая логическая цепочка легко складывается в голове, но не влияет на страх перед Зверем. Слабачка. Это про меня, не могу забыть, даже попытка начать новую жизнь приводит к печальному финалу, сколько не учи защищаться куклу, она навсегда останется в подчинении кукловода.
Деревянное тело поддается прямым физическим командам. Рука Грегори, которая, оказывается, держала меня за плечо, переместилась, видимо вслед за телом. Грегори отгородил меня от хищника и мягко подтолкнул, придерживая к выходу. Тело по инерции двинулось, переставляя негнущееся ноги, мы поравнялись со столом, только тогда я разрешила себе краткий взгляд на мое безумие. А оно пристально следило за мной. Глаза в глаза, на долю секунды, но мне и этого хватило и стоило двери мягко захлопнуться за спиной, как разом окаменение сошло, а тело ослабело и стало опадать.
========== 8 глава ==========
Я оказалась на руках у Грегори, хорошо — живое тепло и забота отвлечет, но стоит сейчас оказаться одной — все.
— Грегори, я не хочу в комнату. — И это мой голос?
Господи, спаси. Время повернулось вспять. Нежный, ласковый, мелодичный, с легкой хрипотцой. Все для него, даже собственные голосовые связки предают. Как не странно именно это болезней всего отдается в сумасшедшей голове.
Грегори недоуменно посмотрел на меня и покрепче прижал к себе.
Он правильно расценивает мою просьбу, мы не поднимаемся на второй этаж нашего корпуса, а заворачиваем в столовую. Сейчас здесь не много народу, потому как выходные, но все же моей слабости находятся свидетели. Молодой мальчишка удивленно взирает на то, как Грегори аккуратно ссаживает меня на стул и отходит к раздаточному столу. Парень мгновение мнется, не выдерживает, подходит, приседает, так что наши глаза оказываются на одном уровне.
— Вика, тебя кто-то обидел? — Глаза, такие знакомые, карие, с маленькими крапинками. В голове мелькает «Ебнутая», тихо, зло на фоне затихающего эха энергичной музыки. Этот же голос. Он тот мужчина, который пытался достучаться до меня, когда я телом перегородила проход в столовую. Тот, кто впервые озвучил мой «диагноз».
— Нет. — Счастливая улыбка растягивается на обезображенном лице.
— Тогда почему плачешь? — Палец скользит по скуле, стирая влагу. И в правду слезы, только я этого не ощущаю. Все признаки истерики.
— Потому как посмотрела в глаза своему кошмару. — Боже, что я несу. Пристрелите меня, слышала, девушки на эмоциях начинают много болтать, почему-то всегда считала себя не такой и что же? Сейчас выложу все незнакомцу.
— Он тебя напугал? — Ой, отвалил бы ты, добрый самаритянин!
— НЕТ, пугает простая истина, от которой хочется избавиться, как от назойливой мухи. — Хочется, зашипеть и послать этот любопытствующий объект, но думают и делают в моем случае две разные сущности. И мой голос в отличие от злых мыслей, сладок как карамель.