И вправду, эти губы… они какие-то слишком ласковые, теплые и мягкие. Не впиваются в меня, не разжижают мозг, не взрывают сознание безумием, не заставляют подчиняться их грубости. Они мягко касаются, робко спрашивают разрешение, а уже потом начинают действовать. Легко, без напора. Этим обмануться уже не получилось, как и не получилось заставить выключиться свои мозги во время поцелуя. Любое его движение, любая ласка, весь этот обман заставлял меня только анализировать, сравнивать Пьера с ним.
Но он не отвернулся от меня, не осудил за это, а просто пожал плечами и сказал, что все же попробует попытать счастье со мной, вдруг что и выйдет, а я не смогла отказаться от заманчивого обмана. Нечестно? Еще как, но пока только это еще держит меня на относительном плаву.
И вот, официально мы пара. Пара, которая за все эти долгие месяцы часто видится, но не более.
Не понимаю что со мной в последнее время, но с каждым днем все его прикосновения ко мне все больше сводят меня с ума, злят. Скорее всего, он даже видит во мне эту злость от назойливого присутствия, но это не отталкивает его. Запретный плод сладок? Черт, кому как не мне знать об этом?
— Прости, опять задумалась. — Отворачиваюсь от Пьера и расфокусированным взглядом рассматриваю толпу, которая весело шумит за большим накрытым столом.
Нет, я еще не пьяная, просто после сброса такого количества адреналина и повседневной усталости от патрулей это нормальная реакция. Чувство размытого пространства и легкого опьянения. Класс. То, что доктор прописал.
Натыкаюсь на Грегори и посылаю ему голливудскую улыбку, в ответ получаю такую же и два поднятых к верху пальца, кивок на малого. Да, нам с Грегори есть чем гордиться. Киваю соглашаясь. Малой у нас еще маленький, где-то еще совсем ребенок, а где-то взрослый мужчина. Драки для него стали смыслом и целью в жизни. И я действительности надеюсь, что это не первые признаки взращенной жестокости. Я даже по этому поводу разговаривала с Лис, но она меня уверила, что мой сын «отличается» от обычных, а еще чересчур целеустремлен, но не жесток. А вот объяснять, чем он отличается от «обычных парней» не стала. Просто сказала, что к этому он должен прийти сам и придёт, со временем, а мне останется только смириться.
С Грегори у нас сейчас хорошие и немного странные отношения. После отъезда из России думала что они окончательно и бесповоротно канут в лету и сильно заблуждалась на этот счет. Несколько недель, и этот образчик красоты и мягкого характера появляется на пороге нашей с Сашкой комнаты. Нелепо мнется, а потом обнимает меня, просит прощение за необоснованную ревность, просит не прогонять его, а я в ответ на это только стираю предательские слезы.
После той ночи в наших с ним отношениях наступил самый прекрасный период, где он из безмолвного влюбленного перевоплотился в самого настоящего брата. Такого, за которого я могу спрятаться, и не счесть сколько раз эта блондинистая мордаха молча выслушивала мои пьяные истерики. Сколько правды знает о моей тоске и поддерживает, не дает окончательно упасть духом. В такую поддержку я могу внести долбанную кучу поездок по самым разным городам Америки и других стран, и Боже упаси назвать это глупым словом «туризм». Нет, этот неуемный всегда находил чертовски нужные дела стражей и заручался прямыми приказами Логана. И я ехала, а после того как мое сознание от тихой депрессии отходило, я наслаждалась видами и благодарила Грегори за понимание и своевременную помощь. Невидимую, но ощутимую.
— Не думай, порадуйся за сына, он действительно молодец. — Пьер поглаживает по плечу, не стремиться к большему, но и эти поглаживания раздражают. Эта ласка неприятна мне, как бы мне не хотелось обратного. Мое тело очень точно осознает кому оно принадлежит, и это бесит. Неприятно знать, что время идет, а покорное тело все еще знает обжигающее касание своего хозяина. Помнит его.
Стряхиваю это прикосновение, а Пьер закатывает глаза к потолку. Он давно привык к моим закидонам, особенно в тот период, когда алкоголь в моей крови начинает играть. И знаете, что самое из этого отвратительное? Он терпит их. Прогибается, что бесит в нем еще больше. Вот и сейчас он молчаливо отвернулся, но гребаная легкая, мягкая улыбка так и не сошла с его лица. Думаю, ему больно. Очень больно, и пойму, если он прямо сейчас пошлет меня по прямому маршруту, или же не выдержит и попытается ударить. И возможно я даже приму этот удар и наконец смогу отпустить. Он этого заслуживает, а я не настолько эгоистична. Я же вижу, как он скрывает эту боль за долбанной, мягкой улыбкой.
Возможно, кто-то его назовет бесхребетным, но не я. Я только могу посочувствовать ему, и вспомнить как этот бесхребетный на рок-концерте, куда я потащила его, пытался меня защитить от нескольких «Альфа Самцов» с наколками и в тяжелом обмундировании из кожи. Нет, он не справился без моей помощи, но сам факт проявления в нем мужчины меня порадовал, а потом я лично убедилась в том, что такое отношение он терпит только от меня. Стоило только раз побывать на его работе, и этот с виду худой и улыбающийся парень проявлял чудеса стальной хватки и нетерпимый характер. Не-проявляемый в моем присутствии. И может быть это именно та самая ошибка, которая отталкивает меня от него.
Возможно, прояви он свой характер во всей красе, и я признаю, что он станет слишком похож на того, которого я потеряла, но это, черт возьми, как мне кажется, не отменит моего к нему отношения. Безразличия и пренебрежения.
— Я рада. — Отвечаю и тянусь за моим любимым коньяком.
Смотрю, как Сашка с хитрющей рожицей подходит к Грегу и что-то шепчет. Грегори переводит слегка испуганный взгляд на меня и нервно ему кивает, поднимается.
— Друзья! — Зычно басит блондин и этим привлекает внимание остальных. — Тут поступило прошение. — Он поворачивается к Сашке, а тот встает на стул.
— Мам, ты же хочешь меня поздравить? — Ехидность этот мелкий стал копировать с Лис, и я серьезно задумываюсь о том, что эта молодая губка впитывает только плохое от людей. От меня в том числе. Прищуриваюсь и киваю. — Можно мне перейти в школу Стражей? — Я скисаю. Нечестно.
Не осуждаю его ни в коем случае, так же как и прекрасно понимаю его желание. Эта элитная школа давно прославилась среди Убежищ прекрасными специалистами в той или иной области, способных не только осваивать мирные профессии, но и так же спокойно сломать хребет любому существу. В общем, машины для убийства, которые прекрасно будут разбираться в экономике и способные вести бизнес. Черт. Но я киваю, даю ебанное обещание, потому как знаю, что если этот ребенок захочет, он и без моего позволения будет там учиться. Так зачем мне сопротивляться?
И пока этот неугомонный прыгает от радости, я допиваю свой коньяк. В голове наступил легкий, приятный гул, а сведенные мышцы лица уже начали выдавать правдивые эмоции. Эту ебучую грусть, запертую внутри.
Эти роли не для нас, не играем мы сейчас.