— Понятно. — Скупо киваю, думаю, если этому договору все же быть, то к нему присоединится большинство рас. Выделяться из толпы, особенно такой опасной, не хочется никому, и это хорошо. Это дает относительную защиту, заверит в стабильном будущем неповинных жителей.
Зажимаю ладонью глаза, сглатываю горькие с лимонной ноткой от коньяка слюни и решаюсь. Решаюсь задать вопрос, который возможно стоило задать уже давно, разобраться во всем, может это поможет с моей внутренней борьбой?
<tab— Как, Грегори… Как ты смог разлюбить меня? — Вздыхаю так, словно только что пробежала несколько километров и решаюсь посмотреть на друга. И меня не ебет сейчас то, что у нашего разговора будет свидетель. Ничего не ебет.
— Не хочу давать тебе ложных надежд на поиск легких путей, малышка. От этого не избавиться, с этим можно только смириться. — Он пожимает плечами. — К тому же, моя любовь ничем не оказалось кроме легкой влюбленности, которая прошла, стоило мне осознать, что общение с тобой намного дороже разрушающей ревности.
— Значит, любовь прошла — завяли помидоры? — Хмыкаю на его слова.
— Нет, что ты, она переросла в глубокое родственное чувство. — Грегори протягивает большую ладонь и начинает поглаживать меня по голове, и это прикосновение действительно больше похоже на ласку родного тебе существа. Близкого по духу, по крови. Брата, которого у меня никогда не было.
— Знаешь, в нашем мире большую роль играет судьба, и если этой даме выгодно было вас развести, так может оно и к лучшему? Никогда не знаешь, что может ожидать тебя в дальнейшем.
Его гребанная философия звучит уверено, слишком правильно, созвучно моим мыслям, но черт… Тело, оно точно знает чего хочет и обрекает меня на одиночество. Обрекает не познать счастье с другим, не родить ребенка. А может мне просто нужно немного больше времени, чтобы забыть его? Прошел лишь год. Господи, зачем же блядь врать самой себе? Я два с лишним года избавлялась от его мрака, пропитавшего отчаяньем меня, и все помнила, а сколько потребуется времени забыть мнимую власть, которую он подарил мне? Сколько потребуется времени, чтобы забыть эти прикосновения и тот злополучный поцелуй, который сумел выкинуть мое сознание за грани реальности? Боюсь даже представить.
— Если тебе станет хоть немного легче от командировки, можешь взять с собой Пьера. — Выносит предложение, а я оборачиваюсь и наталкиваюсь на привычную ласковую улыбку. Блядь. Взять с собой это недоразумение? А что, хорошая идея, хороший способ раздражением заменить пустоту и боль.
— Полетишь со мной? — Задаю я неуместный вопрос. Куда ж он денется. Твою мать.
— А ты этого хочешь? — Правильный вопрос. И я уже давно научилась хорошо маскировать ложь.
— Почему бы нет? — В ответ пожимаю плечами.
— С большим удовольствием! — Еще бы. Хочется ответить, но сдерживаю гребанный сарказм, проглатываю и маскирую себя за улыбкой. — Тогда до завтра, все остальное тебе расскажет Грегори. — Добавляю и встаю, подхожу к ребенку, целую худую щечку. — Маленький пройдоха, не думай, что я забыла о твоей хитрости, но разбор полетов придется отложить пока не вернусь с командировки. — Опять целую эту моську, пышущую праведным непониманием.
— Ты надолго?
— Кто знает, малыш? Но я постараюсь не тянуть с ремнем, и вернуться, пока ты не сбежал в свой мегакрутой интернат!
И мои слова, похоже, проскальзываю мимо этих маленьких ушей, а ребенок, уверенный в своем праве крепко обнимает меня.
— Я буду скучать.
— Я тоже, маленький. — Прижимаю его, еще раз чмокаю макушку и ухожу. Стоит выспаться перед полетом, протрезветь, в конце концов, а так же попробовать подготовиться морально.
***
Гул работающего самолета и мое странное оцепенение длится на всем пути полета, но стоит только железной птице начать снижение и заход на посадку, как мое сердце ухает куда-то к почкам и там сжимается.
Самолет делает маленький кружок над чернеющим лесом и выравнивается ровно на взлетно-посадочную полосу. Снижается, а я не могу отвести взгляда от темнеющих вдалеке родных деревьев. Не могу выкинуть из головы воспоминание, как улетала подальше от этого места, от безысходности, с упрямым желанием забыть то, что осознала и приняла как часть себя.
— Как настроение от возвращения на родину? — Спрашивает Пьер, а я на этот вопрос закатываю глаза.
— Нормальное. — И это действительно так, ну, не считая боли в сердце, с которой давно должна была смириться.
Он молчит, а железная машина выравнивается параллельно огням, снижается еще ниже, касается черными колесами асфальта и этот удар возвращает часть опущенных органов на свои места.
— Какой он? — Пьер задает этот вопрос и тут же ерзает, словно очень долго решался на него, и я не хочу отвечать, но все же сделаю это. Я же решила быть честной, особенно с ним.
— Он… — Я медлю, пытаюсь обличить в слова все, что есть в Звере, только это чертовски сложно сделать. Все хорошее, что между нами, было спрятано внутри нас. Прикосновения, не желающие причинять боль, взгляд доступный только мне и тихие разговоры. А снаружи? — Он жестокий Глава стаи Шакалов. Хладнокровный убийца с железной волей и чертовым упрямством. — Это все, что могу сказать, остальные его качества, это блядь слишком личная территория, запертая во мне на большой навесной замок. И ключ я выкину, обязательно, вот только сотру воспоминания о нем и сразу выкину.
Двигатель затихает и дверь, ведущую наружу, распахивает молодой стюард, в темно-синем костюме с приклеенной улыбкой на лице.
Выход. Чертовы двадцать ступеней, мои ноги прочно встают на твердый асфальт, а взгляд останавливается на небольшой группке встречающих. С ебанным возвращением!!! И я не хочу. Действительно не хочу, но делаю шаги в сторону этой группы, натягиваю счастливое выражение на лицо. Ношу долбанные маски, которым научилась от него.
— Доброй ночи! — С улыбкой подхожу к Богдану. Мужчина как всегда красив и статен. Словно и не было прошедшего года. Словно, черт возьми, ничего в этом гребанном мире не меняется. А ведь ничего и не изменилось. Только я отрастила волосы.
— Ну здравствуй, мелкая. — И мужчина крепко обнимает меня. Давно уже стоит привыкнуть к тому, что в их мире, каждый, кто его касается становиться близким. Отчасти родственником.
— Говорила же, что скорая встреча не за горами? — Раздается сбоку, и мои глаза находят обладательницу мягкого голоса. Мила. Долбанная длинноногая Мила. Она тянется ко мне, и мой взгляд фиксируется на черных брачных браслетах, на тонких запястьях.
— Говорила. — Выталкиваю из глотки застревающее приветствие и отвечаю на объятие. Не спрашивать! НЕ. СПРАШИВАТЬ!