– Он остался. – Растерянно и неверяще глядя в пространство, выдал Хэйтэн.
– А проход-то односторонний, – каким-то надтреснутым голосом произнёс Лас.
Но тут откуда-то со стороны раздался крик Кэрин. Все сорвались с места и помчались на голос. Поворот, поворот, какая-то зала… свет брызнул в глаза привыкнувшим к темноте друзьям. На полу, нелепо раскинув руки, лежал Раэннол II. Из груди его торчал красиво украшенный кинжал. Сомнений быть не могло: король Эно был мёртв. Кэрин стояла рядом с ним, и в глазах её читалось настоящее потрясение.
– Надо же, какие гости к нам пожаловали, – раздался голос со стороны, и из тени выдвинулась чья-то фигура.
– Мама? – совершенно ошалевшим голосом выдавил Элиас.
По губам женщины пробежала полубезумная усмешка.
– Ма-ма? – переспросила Миона и расхохоталась. – Ты и твой брат – мой позор, так что не смей меня так называть!
– Но как же…
– Всего лишь искусная игра! Но теперь, теперь я сделаю так, что некроманты вновь станут свободны! Нам больше не придётся скрываться! Чия! – она резко обернулась.
Из бокового прохода появилась её подчинённая. За собой она небрежно волокла тело брата Ласа.
– Кир! – Лас дёрнулся вперёд.
– Живой он, – презрительно скривила губы Миона. И добавила, явно чувствуя наслаждение от всего происходящего. – Пока.
Всех словно парализовало предчувствие чудовищной, невероятной беды, нахлынувшей на всех одновременно. Вот в воздух взвилась тонкая рука, в которой мелькнула маленькая чёрная шаровая молния, и…
– Так я и знала.
Все медленно обернулись назад и недоумённо застыли. Прислонившись к стене, промокшая до нитки и, видимо, до лешего злая, на них всех смотрела Нэвэрианэ. В зелёных её глазах плясало пламя.
– Оставлять вас одних было сущим безумием!
Когда я очнулся, не знаю. Знаю только, что ещё долго находился в полубессознательном состоянии, пока наконец не осознал, что то, что держит меня на поверхности бытия – боль. Жуткая, расползающаяся по всему телу боль, эпицентром которой было моё правое плечо. Я разлепил глаза и попытался определить, где нахожусь. Было забавно то, что располагался я в вертикальном положении. Напротив меня была кирпичная грязная стена, уходящая далеко влево и вправо. Что было там дальше, я знать не мог – но, кажется, слева был тупик… а справа светилась узкая щель выхода. Похоже на улице всё ещё ночь. Я попытался определить причину боли в плече. Определил.
Жуть какая. Похоже, из телепорта меня выкинуло целиком, но… выкинуло весьма неудачно. Так, что насадило на железный штырь, непонятно зачем торчащий из стены вверх. Благо пострадало плечо, а не, допустим, сердце, а то бы точно умер. Другой вопрос: как отсюда слезть? Я попытался двинуться, но боль оказалась такой страшной, что я тут же потерял сознание. Очнулся уже от чьего-то голоса.
– Эгей, вот это картинка! Кто ж тебя, бедолага, насадил на штырь-то?
– Госпожа, может, помочь?
– Разве что добить… м-м-м? Где-то я его уже видала.
– Так что, добивать?
В этот момент я открыл глаза.
– Что? Нет, конечно! Сколько лет, сколько зим! Старина, вот жизнь тебя потрепала-то!
Дальше рывок… и вновь темнота. И только запоздалая мысль: где-то этот самоуверенный голос я слышал… но где?
С мокрых волос стекала вода. В груди пылало какое-то странное, давно забытое чувство. Не понимая, почему она стоит и ничего не делает, не понимая, откуда это чувство бессилия, Элдара смотрела на Школу Магических Искусств.
А сквозь её руины к небесам, освещённым лучами восходящего солнца, пробивались всё новые и новые ветви Древа Смерти.
На которых распускались кроваво-алые цветы…
Глава 8
Перекрёсток
Нэвэрианэ с холодным прищуром следила за Мионой, а та – за ней.
– В сторону, – сквозь зубы проговорила эльфийка, и выпускники первого курса поспешили покинуть потенциальную зону поражения. Один Лас остался неподалёку, но обе женщины будто бы его и не замечали. – Ну и что ты сделал с Мионой, уродец? – Младший принц недоумённо дёрнулся, услышав эту фразу.
– Ай-ай, а ты стала куда сообразительней, чем раньше! – лицо Мионы исказилось и преобразилось в бледное и не слишком-то симпатичное мужское. – Милашка Нэвэри…
– Язык прикуси, Аэрк.
– А то что, к мамочке побежишь жаловаться?
– Тебе и меня с головой хватит.
– Как стра-а-ашно…
– Что с Мионой, клоун?
Кривая усмешка, придающая вытянутому лицу просто отвратительное выражение.