Зара оттолкнула Петинью и повернулась, но почувствовала такую слабость, что без сил опустилась на ступеньки. В ушах стучали барабаны, голова раскалывалась, во рту чувствовался соленый привкус. Няня побежала вниз по лестнице, зовя троя. Девочка зажмурилась – нужно собраться с силами и сказать отцу про калитку. Приступ слабости прекратился также внезапно, как начался. Зара оперлась на перила и встала. Петинья внизу что-то говорила эрлу, постоянно оглядываясь. О чем она там толкует, наседка несчастная? Разбойник где-то рядом! В горле пересохло, девочка помахала отцу, привлекая внимание, и тут краем глаза заметила какое-то движение.
Сгусток тьмы на потолочной балке шевельнулся. Под ней расцвело облачко пыли, тут же будто из воздуха соткалась рука с ножом. Девочка хлопнула себя по бокам. Она в платье, но лучше бы осталась в любимой курточке, где в потайных кармашках скрывается много полезных вещей. Вдоль перил стояли на подставках пузатые вазы – то, что надо! Зара схватила одну и запустила в темное пятно. Ваза лопнула с громким хлопком, сбив Хану бросок; нож и осколки фарфора посыпались в блюдо с жареным вепрем. Петинья охнула и всплеснула руками, гости повскакивали с лавок. Зара беспомощно наблюдала, как разбойник пробежал по балке и выпрыгнул в окно вместе с разноцветным витражом. Вновь накатила непреодолимая слабость. Ноги подкосились и девочка распростерлась на полу.
– Пей, белочка, пей.
Такого горького снадобья Зара не пробовала никогда в жизни. Она попыталась оттолкнуть горячую кружку, но руки дрожали, а трой Таскан не собирался потакать ей.
– Почему так плохо?
– Тебе сейчас вредно волноваться, выпей эликсир и поспи.
– Если я выпью эту гадость, вы расскажете, что со мной произошло?
– Фуф… хорошо.
Давясь, Зара проглотила мерзкое варево. В рот словно навоза насыпали. Трой тут же подал разбавленное вино, девочка опустошила кубок как заправский выпивоха и прислушалась к ощущениям. Желудок потрясенно безмолвствовал, не ожидав такого коварства от хозяйки; в голове немного прояснилось, а по телу прошла горячая волна, выметая с потом остатки тлетворной слабости. Зара вытерла лоб и села поудобнее.
– Рассказывайте, Таскан, не то я вывалю ваш эликсир вам же на ноги.
– Гм, не сомневаюсь. Раз ты ведешь себя как обычно, лекарство подействовало, – трой подержал её за руку и, сосчитав что-то, продолжил: – В следующий раз не хватай за лезвие чужие ножи, они могут быть и отравлены.
– Так это яд?
– Да, ты порезала палец, когда – тебе лучше знать, и отрава попала в кровь. Нам повезло, что ранка небольшая, иначе ты была бы уже мертва.
– Как Лоис, – прошептала Зара, вспомнив быструю смерть незадачливого ухажера. – Вы правы, я доставала нож из Тюфяка и поранилась. Долго я тут лежу?
– Третьи сутки.
– Ого! То-то я так проголодалась! – воскликнула девочка и осеклась. – Таскан, Хана поймали?
– Нет, белочка. Он словно в воздухе растворился. Все слышали, как разбилось окно, но никто не видел, куда делся разбойник. Собаки след не берут.
– Я так и думала. Как отец?
– До сих пор в лесу. Сказал, что не успокоится, пока не прибьет голову Хана к воротам замка. Теперь они постоянно закрыты, людей впускают только после тщательного досмотра. Калитку к озеру завалили, служанки вынуждены делать приличный крюк, чтобы набрать воды и постирать белье – ругаются. Еще поговаривают, что у Хана может быть здесь сообщник.
– Ничего себе!
– Да. Тебя уже не считают виновной в смерти младшего Монтескье.
– Дошло наконец-то!
– Не кричи, тебе вредно напрягаться. Сейчас покушаешь и спать. Прежде, чем Зара успела возразить, в комнату вошла с подносом Луиза.
– Как ты, сестренка?
– Да получше тебя. Я, по крайней мере, не замужем.
– Всё ревнуешь ко мне Джаба?
– С ума сошла? Мне вообще его друг понравился. Твой Нивельхейм слишком правильный и благочестивый, скучно с ним, наверное.
Трой старательно делал вид, что смотрит в окно, но смеялась даже его спина. Луиза поставила поднос на стол и выпрямилась, сложив руки на пышной груди.
– Вижу, обучение Петиньи не идет тебе впрок. Всё также остра на язык, но ума не прибавилось.
– Зато у тебя во многих местах заметно прибавление. Таскан сказал, что мне нужно срочно поесть, а затем поспать. Ты не против? Луиза молча развернулась и вышла за дверь.
– Она же сестра тебе, – выговорил трой. – Зачем ты так?
– Пусть не задается, толстушка!
Зара с наслаждением принялась пить глотать бульон, наклонив тарелку. Таскан покачал головой, но вслух осуждать не стал. Зато, как только больная закончила трапезу и откинулась, сопя, на подушку, трой заставил её допить отвар, приговаривая, что такой смелой девочке нипочем, конечно, все лекарства, какими бы горькими они не были. Пришлось подчиниться, а куда тут денешься? Вполне довольный собой Таскан оставил Зару одну, та показала кулачок его спине и постаралась сдержать подступающее к горлу снадобье.
Она то погружалась в тревожное забытье, то выныривала из дурманящего сна – с пересохшим горлом, потрескавшимися губами и зверским аппетитом. Трой говорил, что болезнь отступает; Петинья сменила Луизу и кормила Зару наваристым супом. Два раза приходила мать – братишка косился и тискал грудь с молоком так яростно, точно боялся, что бледная, исхудавшая сестрица отберет и съест всё сама. Таскан пичкал отварами: вскоре девочка почувствовала себя настолько хорошо, что даже смогла самостоятельно доковылять до отхожего места, но подвели ноги – пришедшая няня обнаружила воспитанницу застрявшей в коварном нужнике и еле высвободила, сетуя на её худобу. Впервые в жизни Зара позавидовала толстой заднице Луизы.
На следующий день трой разрешил короткую прогулку. Девочка шла по тропинке сада, а сзади тенью следовала Петинья – поддерживать себя Зара запретила. Она достигла места, где погиб Лоис: земля тут была истоптана множеством сапог, белели сломанными ветвями кусты. Девочка погладила ствол яблони с раной от ножа, кора по краям пореза до сих пор была заляпана кровью. В глазах потемнело, вновь накатила дурнота, но Зара быстро справилась с собой, стараясь, чтобы няня не заметила её состояния. Загонит опять в душную комнату, пропахшую горьким запахом лекарства и дымом остролиста! В последнее время Петинья вообще стала очень набожной, подумала Зара; каждый вечер посещает троя и ходит в курию, откуда приносит болотную траву для жаровен. Не иначе, замаливает прегрешения, только откуда они у благородной дуэньи?
Впереди показалась злополучная калитка, заваленная валунами. Будку Тюфяка убрали. Зара остановилась на светлом квадрате пожухлой травы и внезапно горько ощутила потерю верного волкодава, поверила, что никогда больше не погладит теплого меха и не прижмется к пасти со страшными клыками. Жалко она не попала Хану в горло! Но как он выжил, ведь на лезвие ножа был яд? А впрочем, ничего странного – глупо, если бы разбойник воспользовался отравой, не имея противоядия. В кого он метился в зале? Наверняка в отца. Во сколько оценил жизнь эрла тот щеголь в лесу? Кому он служит? Зара дала себя слово, что как только выздоровеет, постарается разобраться во всех этих загадках. Если отец упорно не желает видеть опасность, она раскроет ему глаза!
Таскан оказался прав, снадобье и прогулка пошли на пользу. Утром Зара соскочила с кровати, точно и не болела вовсе. Мама как раз пеленала братика, когда девочка пронеслась маленьким смерчем по комнате, поцеловала её в щеку, показала Луизе язык и скрылась на кухне, где тотчас послышался грохот упавшей кастрюли и ругань повара. Схватив половинку курицы, Зара мигом добежала до лазурного дуба. Великан закачал ветвями, приветствуя старую знакомую. Казалось, он тоже соскучился и рад встрече, но всё-таки держал старинный меч также крепко, сколько девочка не дергала рукоять. Зара не обиделась – значит, еще не время. Она удобно уселась на толстом суку и принялась завтракать. Где-то на тракте пропел рог. Отец возвращается! Одновременно с этим со стороны замка послышался визг Петиньи. Услышав своё имя, Зара вздрогнула и решила пока с дерева не слезать.