Соседи (один из них был милиционером) никого не впускали к матушке. Тогда мать Лина пошла в отделение милиции, где работал этот милиционер, и пожаловалась, что он не позволяет ей, опекунше, ухаживать за старой женщиной. Обещала сходить на работу к его жене, после чего мать Лину стали пускать в дом. А до этого она передавала матушке еду через форточку в ее келье, благо совсем невысоко над землей. Долгие годы невольного затвора в этой келье матушка почти не видела горячей пищи. Поэтому мать Лина варила картошку или кашу, укутывала в одеяло и приносила матушке, передавая через форточку.
Мать Лина вспоминает, что уже сразу после войны к матушке стали приходить за помощью больные. Матушка их перекрестит, помажет маслом от лампады — и они исцелялись. Одно из первых таких исцелений, вспоминает мать Лина, было, когда пришел мужчина с воспалением уха. Врачи хотели делать ему операцию. Матушка помазала маслом — и ухо стало здоровым.
Постепенно стало приходить все больше народа. Соседи не пускали, возмущались, грозили. Матушка изменила свое поведение, уже открыто обличала их. Соседи писали на нее доносы, вызывали милицию. Но юродство ограждало матушку — мол, ненормальная старушка, что с нее возьмешь?
Еще раз забирали ее в психиатрическую больницу. Она там «буянила». Держали ее не меньше года. Сначала врачи обращались с ней худо, но потом кое-что поняли, полюбили ее. Когда приехали забирать ее из больницы, врачи сказали: «Мы так привыкли к ней, она буйных больных как перекрестит, так они успокаиваются и спят потом».
Пришло время, когда благословил Господь Свою верную невесту начать открытое служение людям. Соседи получили квартиру и выехали. Поначалу приходили из ЖЭКа со смотровыми ордерами на подселение, но когда видели, что в доме печное отопление, нет горячей воды и прочих удобств, отказывались от комнаты. Матушка говорила своим духовным чадам: «Никто здесь не поселится». Так и вышло — всю квартиру оформили на матушку, здесь она принимала приходивших к ней.
Когда матушка осталась одна в квартире и поток людей увеличился, начали писать доносы соседи по дому. Снова приходила милиция, проверяла. Матушка всегда заранее знала, что придут милиционеры, встречала их прямо на пороге, всегда радушно, как самых дорогих гостей. Они обычно говорили: «Пишут на вас, что много посторонних ходят и живут в квартире без прописки». В обязательном порядке проверяли документы у всех, кто находился в квартире. Матушка приглашала стражей порядка выпить чаю, посидеть с ней. Бывало, говорила так: «Сынок, золотой мой, выпей чаю, посиди с нами. Ты им не верь, они думают, что у нас деньги, а у нас денег нет. Клевету на нас написали, мы же нищие, а нас хотят убрать».
Не раз приходилось вызволять матушку из рук милиции. А однажды сами милиционеры привезли ее домой на машине — уже знали, где она живет. Говорили, что в отделении она всех просила напоить ее чаем…
Со временем в доме провели центральное отопление, но печь, обложенная кафелем, осталась. Матушка однажды сказала, указывая на печь: «Я эту печку так накалила, что вы не замерзнете». Удивительно точны эти слова — огненная молитва матушки согревала сердца и души приходивших к ней, утешала, исцеляла от недугов и скорбей. Недаром еще при жизни матушка говорила «Ложкиным» — так она называла своих духовных чад: «Сейчас вы за моей спиной». Оставшуюся же в келье печь матушка неоднократно использовала для вразумления людей и для пророчеств — о них речь впереди.
Это были не последние волнения вокруг жилья: начали приходить из ЖЭКа и предупреждать, что дом идет под снос. Жильцов из других квартир постепенно переселяли в новые квартиры, но матушка отказывалась выезжать. Пытались воздействовать на тех, кто был с ней: «Возьмите, устройте бабушку где-нибудь, а то мы квартиру ей не дадим, отправим в дом престарелых». Забеспокоились матушкины чада, стали обсуждать, к кому пойдет она жить. Предлагали переехать то к одной, то к другой, но матушка отвечала: «Дочки, я буду умирать в этом доме, а впрочем, он будет стоять до второго пришествия». Матушка одна доживала в доме, здесь и отошла ко Господу.