— Не на долго Годелива хватило.
— Ориса! — Коротко остриженная целительница улыбнулась вошедшей уголками губ. Отпустив мои руки, достала из растянутого кармана халата пухлую тетрадь, личное дело Могара, передала коллеге. — Он просто еще очень молод, ему иногда сложно контролировать эмоции. Мы сами были такими же в его возрасте.
— Кидались браслетами целителя, не желая помогать парню, который увел подружку? — С насмешливым прищуром уточнила бабушка божий кустик лаванды, прежде чем погрузиться в чтение тетради. Быстро перелистывая странички, с конца в начало, все больше хмурилась.
Я, тихо сидя на стульчике в углу приемной, всем существом радовалась своей смелости и результату от чудесного касания матери Годелива. Стоило той лишь на минуту взять мои руки в свои, поделиться живым теплом, как боль полностью ушла. Магия целительницы не разбрасывала вокруг себя цветного тумана или всполохов света, обошлась и без звуковых эффектов. Подействовала молча и непреклонно, как проглоченная сильнодействующая таблетка.
« Но с спецэффектами было бы аутентичнее » — мысль исполненная сожаления.
Мне хотелось увидеть как можно больше магии, не разменивая драгоценные время на пустое ожидание. Мир волшебства совсем как в компьютерных фентези играх или может даже лучше. Но пока вся увиденная мной магия, была разочаровывающе скромна на внешние проявления: несколько парящих в воздухе символов; звон браслета; обезболивание касанием и еще едва различимые иллюзорные руки растущие из лопаток. Все больше походила на галлюцинации, чем магию.
« Галлюцинации внутри галлюцинации? Это вообще возможно?»
С подозрением посмотрела на рабочую одежду целительницы, что помогла мне, застиранный рабочий халат невнятно розового цвета с протертыми почти до дыр локтями. Кармашки были внешне небольшими, с ладонь размером, а тетрадь в ширину и высоту больше этих самых карманов, да к тому же толстая, листов на пятьдесят. По тому, что карман даже не оттопырился когда тетрадь была в нем, можно было предположить, тут не все так просто. Но неестественно вместительные карманы, это совсем не то, что я желала увидеть.
« Разве иллюзии не должны быть отражением наших нереализованных желаний и скрытых страхов? Сколько было фильмов где бегство от унылых будней, порождало буйный мир фантазий внутри головы. Я и есть этот дезертир, сбежала из переполненного метро. Где моя магия? Где вспышки света и захватывающее дух волшебство? Да хоть волшебные палочки? Где все это? Подсознание, ты серьезно намеренно ограничиться порой искр, которые засмеет любая новогодняя гирлянда?! »
— Бернадетт здесь совершенно не причем. — Мать Годелива опять демонстрировала свой талант успешно говорить о чем угодно, при этом не забывая о работе. Быстро достала из тайной комнаты вторую антрацитово черную пластину на паучьих лапках, разложила ее передо мной. Коснувшись моего плеча привлекая внимание, приглашающе похлопала по поверхности пластины. Я нервно засмеялась — « Так собакам или кошкам показывают куда сесть, приглашают забраться на коленки или диван. Годелив если и врал о моем месте в этом мире, то значительно в меньшей степени чем надеялась. Одно хорошо, судя по всему изнасилование Бернадетт произошло только в его воспаленном ревностью сознании. Хм, интересно, я сейчас и правда парень? То есть...если вдруг решу... то есть найду с кем... добровольно...то можно...и ... Даже представить сложно, но уже любопытно...» — нервный смех снова вырвался наружу. Дико было осознать, что еще не получив настоящей помощи от целительниц, только дозу обезболивающего касания, будучи слабой настолько, что без чужой помощи на ногах не устаю, уже думаю кого и как соблазнить на постельный эксперимент.
« Прежде особой темпераментности не замечала или это действие мужских гормонов в теле? Полигамность заложенная на якобы генном уровне, как любили утверждать некоторые из мужчин?» Секундная пауза. « Да нет, все гораздо хуже. “Простое” любопытство. То самое, любопытство Пандоры, которому очень нужно, даже когда совсем нельзя. Теперь долго не отпустит...»
— Ну-ну. — Не скрывая скепсиса в голосе протянула Ориса, отложив тетрадь на угол пластины где лежал Могар, подошла ко мне почти вплотную, заглянула в лицо, доброжелательно растянув рот в тонкогубой улыбке. У старушки были просто прекрасные зубы, белые и крепкие на вид.