« Или вернее будет “ в море” ? В городе на ходулях, есть само понятие “улица”? » — Глупые мысли не о чем.
Ссоры и конфликты, мало привлекательное зрелище для стороннего зрителя.
Не зная, что между ними произошло, я невольно сопереживала Лазару, как наиболее слабому.
« Разве сильный не должен простить? Когда обидчик давно сломлен и напоминает бледную тень самого себя, какой смысл в продолжении войны, когда ты одержал безоговорочную победу? »
Из открытого окна, в комнату ворвался порыв ветра, воздух пропитанный солью и озоном. Громовые раскаты зазвучали ближе. Свежесть, в душной атмосфере старых обид.
— Я знаю что это ты. Отпусти Колетт, она не должна расплачиваться за мои ошибки. — упорство Лазара напомнило мне котенка на проезжей части. Зачем? Куда?
С все с тем же напускным спокойствием, гость подчеркнуто аккуратно притворил оконную раму, беззвучно закрыл щеколду, повернулся. Его “невозмутимость” настораживала больше, чем если бы он кричал и крушил все вокруг.
На этот раз он отвечал не сквозь зубы, а почти нормальным голосом.
— В предсказаниях ты был всегда “силен”. Что нибудь еще расскажешь провидец? — Лазар снова обхватил себя за плечи, глубоко, до будущих синяков, впившись тонкими пальцами в белую кожу.
— Но Колетт...— голос тихий как шорох опавшей листвы, но его услышали.
— Так иди к стражам, расскажи им например о том, что у тебя было видение и теперь ты точно знаешь, кто виновен в пропаже своей тети. Ну! Давай беги! Что ты ждешь? — Мужчина оттолкнулся от оконной рамы, в несколько стремительных шагов оказался около богатой кровати с вышитым серебром балдахином. Рывком сорвав с больного одеяло, кинул его на пол.
Вскрикнув от испуга, я бездумно спрыгнула со стула на котором сидела тихой мышью, но не рассчитала сил, мне бы еще немного посидеть, прийти в себя после артефакта, а не бегать. Через несколько шагов неловко плюхнулась на пятую точку.
В постели Лазар лежал одетым в тонкий, белый халат на голое тело. Сквозь распахнутые полы, было отлично видно удручающе истощенные ноги, где коленные чашечки были самым широким местом.
И в этот момент, в комнату вбежала запыхавшаяся Ориса. Оперевшись рукой о косяк дверного проема без двери, она обвела обеспокоенным взором нашу живописную композицию, заметно расслабилась, что все живы и только затем перевела дыхание. Лоб пожилой целительницы блестел капельками пота.
« Как долго она бежала?» думала я сидя на полу.
— Доминик что ты сделал с ним? — поинтересовалась Ориса знакомым мне, суровым тоном взывающим к совести, осторожно ступая между белыми осколками камня - все что осталось от двери.
Доминик скрестил руки на груди, лишь на мгновение мазнув взглядом исполненный брезгливой ярости по Лазару, прежде чем злая усмешка разрезала рот. Недовольство пожилой целительницы его не пугало, даже не смущало.
— Ничего из того что хочу.
Ориса наклонившись, подобрала с пола одеяло и заново укрыла им Лазара. Но после этого, к моему удивлению, двинулась ко мне, присела рядом на корточки. Коснувшись моего подбородка, надавила вверх, заставив поднять голову.
— Что Лазар все в порядке, я и сама вижу. Но, что ты сделал Однодневкой? После купания в хали, он был сама бодрость, а теперь опять бледная тень.
Кукла, Ее Руки, незванный гость, наконец Доминик, отрицательно качнул головой.
— Тоже ничего из того что хочу. — Носком ботинка, легонько пнул по направлению к целительнице, одну из стеклянных половинок монеты артефакта. — Лучше у своего подопечного уточни, как долго он заставлял его держать на ладони активным хранитель?
Подобрав кусок сломанного артефакта, Ориса в замешательстве покрутила его. Очень быстро из всех эмоций, победило недоверие.
— Откуда ученическому хранителю было здесь взяться? Лазар слишком ослаблен, любые контакты с артефактами - потребителями категорически противопоказаны. В его покоях не могло быть ничего подобного, что могло повредить его здоровью.
Сама не знаю от чего заговорила. Понимала, что моя слабость сейчас, не более чем дурацкое стечение обстоятельств. Местные точно знали как обращаться с монетами и только я бездумно держала ее в руке до последнего. А Лазар... тот был слишком увлечен воспоминаниями о Рене.
« Два дурака - сила, это точно про нас. »
— Под подушками... Когда я спросила о Рене, он.... сказал что покажет мне...Дал монету, но я не знала когда нужно остановиться... А потом было поздно, рука уже не слушалась, пальцы онемели. Мне помог Доминик, это он забрал монетку с моей ладони.
Лазар поджал губы, нахмурился и отвернулся к окну, так словно я предала его своим рассказом.
— Но все равно странно, откуда здесь было взяться ученическому хранителю? Если не ломать дверей, сюда войти могут только целители. — Не сдавалась целительница.
Мне сразу вспомнился дежуривший в приемной парень, то как он оформил “несчастный случай”.
— А дежуривший, тот с желтой косичкой, Годелив кажеться? Он может заходить в комнаты к больным?
— Ориса отойди. — Доминик, легко коснулся плеча все еще сидящей на корточках, рядом со мной целительницы. С тяжелым вздохом женщина встала, хмуро потерла морщинистое лицо сухими ладонями.
Наклонившись ко мне, он протянул руку. Спокойный прямой взгляд, по которому сейчас было не прочесть о чем он думает. Прежде бушевавшая ярость оказалась надежно запертой где-то в глубине его сердца, только всполохи на дне черного зрачка, напоминали о прошедшем.
Не двигаясь, отрешенно смотрела на раскрытую широкая ладонь, отчего то думая о том, что линия жизни, та что огибает большой палец, у него отвратительно короткая.
« Попроситься к Орисе? Снова поплавать в Хали? Гадость, но бодрит. А в следующий раз, буду еще осторожнее... »
— Встать сможешь Энстабль?
Резко вскинула голову, ошалело хлопая глазами. Уже не сомневаясь, схватилась за его протянутую руку, крепко сжимая пальцы.
— Энстабль?
— Да, это твое имя. Энстабль или Эн, как больше нравиться.
Доминик помог встать, подставил плечо чтобы могла идти опираясь на него, но заметив, что моя вторая рука все еще болтается безвольной плетью вдоль тела, переменил решение. Подхватив под попу, поднял на руки. Правда необычным способом. Вместо того, чтобы удерживать мой вес двумя руками перед собой, он усадил меня на сгиб локтя, боком к себе, придерживая за бедра.
« Так можно носить большую, но полую внутри куклу из тонкого фарфора. Но взрослого человека?! Как? Как???» — Не зная что и думать, оперлась подбородком о его макушку, огорошенно взирая на комнату сверху вниз. Сбивало с толку и то, что судя по реакции Орисы, она не увидела ничего экстраординарного.
— Кукла, передай Рене что...
Доминик перебил не дослушав, его лица из своего положения не видела, но голос звучал почти благожелательно, когда он говорил.
— Руки, Лазар. Руки. Вспоминай о ее руках, когда в очередной раз решишь, что можешь быть услышан. — И без перехода, уже мне. — Осторожно, пригнись, иначе стукнешься головой о дверной косяк.
Выйдя в коридор, Доминик без спешки двинулся обратно, по направлению к платформе-лифту, все так-же неся меня одной рукой, второй только удерживая от падения, за талию.
— Мне нравиться вариант "Эн". — нарушила молчание.
Имя Однодневки, шуршало в голове, как оберточная бумага от рождественских подарков и в груди разливалось неуместное тепло. Я понимала, что мое настоящее имя, в этом мире так же неуместно, как я в мужском теле. И от того стало неожиданно важным, узнать “свое” имя. И теперь я получила его, когда уже почти поверила, что имени и нет вовсе.
— Мне тоже. — для меня голос Доминика звучал тепло. Стало действительно жаль, что лица не видно.
Повернув голову, зарылась носом в короткие, светло розовые пряди. От волос приятно пахло обожженной глиной и анисом, успокаивающий пряный аромат.