Госпитали покидали, через другие двери. Приемная просторнее, помимо часов, одну из стен украшал высокий аквариум, в котором трепетала парочка цветных медуз. За столом регистрации, крепко спала черноволосая девушка в красном халате, подложив под голову свернутое рулоном полотенце. Доминик тихо ступая прошел мимо нее, без скипа открыл двери.
Оказавшись на “улице” плотном переплетении паутинок-мостов, он коротко осмотрелся по сторонам, уточняя направление, после плавной, беззвучной походкой двинулся по той дорожке, что постепенно уходила ближе к морю.
Я старалась не слишком часто смотреть вниз. Когда сидишь на руках Доминика, что ощутимо выше ростом, удобно расположив свой подбородок на его макушке, невольно замечаешь как далеко внизу чужие ноги и все кажется подозрительно нестабильным. Так легко сделать пару неверных шагов в сторону и рухнуть вниз.
— Не понимаю, почему нет заборов, простейших мер безопасности? Край ничем не огорожен! Я хочу сказать, идешь себе, задумался, не смотришь под ноги, оступился и здравствуй море под городом?! Неужели все так хорошо умеют плавать в любую погоду, что падение не предоставляет опасности?
Доминик легко похлопал меня по бедру.
— Говори тише, все уже спят.
На улицах и правда было уже относительно спокойно, почти не попадались навстречу прохожие. В домах осталось мало освещенных окон.
Гроза, что шумела на горизонте раскатами грома, разбрасываясь громкие обещания скорого ливня, что непременно рухнет на город потоками воды, обманув, тихо уходила в сторону, не обронив на крыши домов и капли. И только невозможно свежий соленый воздух напитанный озоном, напоминал о недоступном безумстве молний.
Только для меня сейчас, пряный запах от волос Доминика был предпочтительнее. Вороша розовые пряди собственным дыханием, прошептала.
— В похищении Колетт меня тоже успели обвинить, дежурный на входе. И еще в изнасиловании некой Бернадетт и попытке убийства.
Сказала и напряженно замерла, комкая в вспотевшей ладони, воротник его рубашки. Доминик вздохнув остановился, освободив руку, которой до этого поддерживал за талию, разжал мой кулак.
« Ой, ему же на шею давить должно было, если так тянуть за воротник » .
— С Бернадетт еще познакомишься, никуда она от тебя не денется. — Как как ни в чём не бывало продолжил спуск вниз, широкая ладонь легла обратно мне на талию, придерживая и согревая.
— Э, это хорошо или плохо?
Почувствовала, как он пожал широкими плечами.
— Это судьба, если таковая существует. Почти все твои предшественники, неважно разумные или нет, находили эту девушку. Снова и снова. Доходило до абсурда. Однажды один из неразумных проник в ее комнату через окно, притащив в зубах незатейливый подарок, где-то пойманную птицу. Представила? А теперь еще кое что. Тот неразумный наотрез отказывался носить одежду. Нам с Рене, буквально с боем приходилось одевать его, чтобы уже через десять минут обнаружить, что изорвав на себе тряпки, он опять сбежал гулять по крышам голышом. И первым кого этот неразумный решил осчастливить своим вниманием, была именно Бернадетт.
Слова расходились с интонациями. Если на словах можно было подумать, что тот неразумный доставил им достаточно проблем и головной боли, то по голосу наоборот, Доминик скорее скучал по тем безумствам.
« Еще бы не скучал, любимая своенравная кошка пропала. Она же не им дохлых мышей, или птиц в кровать носила, а некой Бернадетт. »
— Значит ничего не было?
— Нет, ты ее не насиловал. Но однажды она влюбилась в одного из разумных. Не знаю, как далеко все зашло, но судя по тому как беситься ее брат, она все еще ждет, что он вернется снова в это тело.
Опять ухо царапает несоответствие. Полнейшее безразличие Доминика, который явно как-то тесно связан с Рене, к любовным увлечениям Энстабля.
— Но это тело...разве не принадлежит Рене? Она ведь его купила.
— И поэтому ты поэтому спрашивала про нее?
— Да...
— Нашла кого слушать. — В его хрипловатом голосе прозвучал метал.