– И все это время ваш драгоценный спец боялся, что если я узнаю правду, то тут же рвану разбираться с Кубасовой, а она меня перехитрит, даст деру и ни малейших следов не оставит.
– Нет, но…
– Не бойся, нет у меня мании величия. Я прекрасно понимаю, что ничего спец не боялся, просто не отвлекался на ерунду. Четверг, пятница, суббота – какая разница, сколько дней я проведу в неведении?
– Про спеца не знаю, но для меня и для твоей начальницы была большая разница!
– Не поняла про начальницу.
– Елена категорически настаивала на том, что именно она должна тебе все рассказать.
Я вопросительно поднимаю брови.
– Она пыталась за тебя бороться! Примчалась ко мне в понедельник фыркая огнем и заявила, что не допустит такого обращения со своими подчиненными. А у меня уже не было сил изображать из себя идиота, и я позволил себе небольшой намек на истинные обстоятельства. Елена – умница, с полслова въехала в суть и закрыла тему. Лишь поинтересовалась сроками, и я пообещал максимум неделю. В четверг вечером я поведал ей всю историю, после чего она сказала, что лично введет тебя в курс дела. Моя очередь извиняться и благодарить была следующей за ней. Я поставил в известность о наших планах начальника службы безопасности, он согласился с превеликой готовностью и даже не пикнул на тему того, что я не испросил разрешения на разговор с Еленой.
На меня вдруг накатывает жуткая слабость, а в глазах закипают слезы. Мне становиться совершенно ясно, что не ярость и предвкушение мести, а именно ожидание встречи с Еленой и тайно лелеемая надежда на восстановление справедливости поддерживали мой дух в течение этой злосчастной недели. И теперь получается, что свою каплю надежды я получила только потому, что Егору не хватило выдержки держать рот на замке. Но почему же Елена до сих пор не объявилась?
– Когда Елена Станиславовна собиралась поговорить со мной?
– В четверг мы все были заняты до ночи…
– Никак сделку обмывали?
– Вовсе нет. И, между прочим, небольшое застолье по поводу благополучного решения всех проблем состоялось только вчера. Я заглянул на полчасика, а потом на свадьбу поехал.
– Там на неделе еще пятница была, – напоминаю я.
– В пятницу и мне и Елене пришлось поехать в область на завод.
– С каких пор Елена имеет отношение к производству?
– Не к производству, а к природоохранному законодательству. Что-то там нужно было проверить, урегулировать и подписать с местной администрацией. Я еще к обеду вернулся в «Атлант» и был уверен, что Елена тоже скоро приедет и сразу же свяжется с тобой. Весь вечер ждал от неё вестей, но первым позвонить так и не решился, и поэтому только в субботу утром узнал, что она застряла в области из-за сломавшейся машины. Ей голову в сервисе заморочили, обещали все быстро починить, а в итоге проканителились до вчерашнего вечера. У завода прекрасные комнаты для командировочных, вот Елена там и ожидала починки авто, а заодно работала, благо ноутбук был с собой. Сейчас твоя начальница уже дома, я предупредил её, что собираюсь встретиться с тобой и все рассказать. Она не возражала – просила только передать её извинения.
– Ясно, – тяну я в замешательстве. Надо же, какие хитросплетения судьбы! Если бы не сломавшаяся машина Елены, к моменту Сентябринкиной псевдосвадьбы я бы уже все знала и не имела никаких причин крутиться около Егора.
У меня вдруг возникает странное чувство, будто я чудом избежала большой беды. Наваждение какое-то! Нет, сейчас не время и не место для анализа моих загадочных ощущений, сперва надо выяснить все до конца, а потом… А потом посмотрим.
– Вызывая меня с договорами ты уже имел план действий?
– Откуда? – Егор дергает плечами. – Полная импровизация, рассчитывал за что-нибудь зацепиться. Когда увидел, что документы не прошиты, пошел на риск.
– А если бы оказалось, что я успела предварительно проверить комплектность?
– Как-нибудь подсунул бы спецификации обратно.
– Ловкость рук и никакого мошенничества!
– Не напоминай, а?
– Ладно, пока не буду. И что там было между тобой и Мамонтовым? – не сбавляю я темпа. – Почему стали говорить, что ты заставил его продать тебе акции?
– Да из-за ерунды, как обычно. Когда Мамонтов объявил о своем намерении выйти из дела, к нему подкатил один дальний родственник с неприличным предложением.
– В чем состояла неприличность?
– В цене. Но даже если бы цена была приемлемой, Мамонтов ни за что бы не продал акции тому родственнику, потому как терпеть его не мог. Так уж вышло, что я тоже нахожусь с Мамонтовым в дальнем родстве, и, учитывая тот факт, что я собрался работать в «Атланте», Мамонтов предпочел именно меня ввести в состав акционеров. Он быстро договорился со мной и с другими акционерами, а тот родственник остался не у дел и смертельно разобиделся. В том числе на меня. Берем его обиду, смешиваем с больной фантазией, добавляем знакомство кое с кем из «Атланта» и получаем дикую сплетню.