Я же сегодня совсем другая личность! У меня другие волосы, глаза, имя. Даже фигура другая! Значит, я должна вжиться в новый образ и действовать в соответствии с ним. Итак, здесь нет никакой обманутой и оскорбленной Юлии Смолкиной, зато есть соблазнительная и уверенная в себе Нина. Она… предположим, шпионка. А Железнов – её объект, обладатель ценных сведений, которые ей надо во что бы то ни стало раздобыть. У Нины нет к нему личных чувств, она свободна, раскована и предельно внимательна.
Я закрываю глаза и мысленно примеряю нарисованный воображением образ. Процесс идет чуть медленнее, чем мне бы хотелось – упорная Юля Смолкина держит оборону где-то на периферии сознания. К сожалению, у меня нет времени добиваться совершенства – еще чуть-чуть, и соседи по столу решат, что я уснула. Придется довольствоваться лишь частичным перевоплощением, больше смахивающим на раздвоение личности, но даже это гораздо лучше, чем то, что я имела пару минут назад.
Все, я готова к бою. Распахнув глаза и повесив на лицо легкую улыбку, я поворачиваюсь к Железнову.
– Кем вы приходитесь молодым? – начинаю я светскую беседу.
– Друг семьи невесты, – с готовностью отзывается Железнов. – Хотя, к сожалению, не виделся с ними уже много лет. А вы?
– А я кузина жениха.
Сперва Эля хотела сделать из нас с Майей своих петербуржских подружек, но, поразмыслив, мы от этого отказались: слишком легко было попасться на вранье. В итоге мы решили стать родственниками Кости, поскольку почти полное отсутствие гостей со его стороны могло выглядеть подозрительно.
– А с невестой успели познакомиться?
– Да, конечно. Она мне понравилась.
– Кажется, они хорошо подходят друг другу.
Костик и Сентябрина? Ха, я надеюсь.
– Я в этом уверена, – произношу я вслух.
Непринужденность, с которой я веду разговор с заклятым недругом, приводит меня в полный восторг. Я расслабляюсь, наверное, впервые за этот день, и вдруг ощущаю зверский аппетит. Недолго думая, я набрасываюсь на заливное. Железнов следует моему примеру, затем накладывает мне и себе щедрую порцию салата и подливает вина.
– Знаете, – говорит он, отставив бокал, – когда я услышал, что эта свадьба организуется в российско-западном стиле, я очень рассчитывал на то, что угощение все-таки будет соответствовать отечественным традициям, и, к счастью, угадал.
– Да уж, – поддерживаю я. – Наши люди на подобные мероприятия специально голодными приходят. Было бы обидно получить по паре оливок и кусочку сыра на человека.
– Это точно. Но я думаю, экономия на еде у нас никогда не приживется. Попробуйте эти тарталетки, у них изумительная начинка.
– С удовольствием, – киваю я.
– Мне нравятся женщины, которые не стесняются хорошего аппетита, – признается Железнов.
– Наверное, потому, что это сейчас редкость?
– Частично, – смеется он. – Но главным образом потому, что я не умею поддерживать разговоры о количестве калорий.
– Я тоже, – совершенно честно говорю я. – И часто выгляжу белой вороной. Нет, я, конечно, не против разумного ограничения в питании, но повальное стремление любым способом добиться нулевого размера, а потом не иметь возможности выйти на улицу в ветреный день мне совершенно непонятно.
– Думаете, тощих и шатающихся от недоедания унесет первым же порывом? Но ведь можно брать гантели для утяжеления, – вносит рацпредложение Железнов.
– Ага, заодно пригодятся отбиваться от грабителей. Но увы, не в каждой дамской сумочке уместятся гантели.
– Недоработка производителей.
– Сумочек или гантелей?
Мы дружно смеемся.
Чувствуя приятную сытость, я думаю о том, что теперь неплохо бы подвигаться, и с интересом поглядываю в сторону танцпола, где самые активные гости уже давно энергично переминаются под живую музыку. Но не опасно ли покидать Железнова? Вдруг он заскучает, найдет себе другую компанию, и я не сумею восстановить контакт?
Мою дилемму разрешает оркестр, начав играть медленную мелодию.
– Разрешите вас пригласить? – протягивает мне руку Железнов.
Мы выходим на площадку. Я кладу руки на плечи Железнова, он обнимает меня за талию. Неожиданная близость приводит меня в замешательство. У меня даже кружится голова, надеюсь, что от шампанского, а не от запаха мужчины, которого я порешила ненавидеть всеми фибрами своей души.
Опять я про ненависть! Изыди, Смолкина! Ау, Нина!
Как ни странно, отчаянный призыв срабатывает правильно. Я начинаю ощущать себя коварной соблазнительницей, дарящей кавалера вниманием, как великой милостью. Увы, нужный настрой держится лишь до тех пор, пока я вновь не улавливаю смущающий меня аромат – чуть горьковатый, немного пряный, притягательный и одновременно опасный. Поддавшись слабости, я немедленно начинаю злиться, в который раз призываю на помощь Нину…