Шагая по тропинке Беата, думала, что она все же смогла бы жить в деревне, несмотря на грязь, липшую к ботинкам. Особенно ей нравились дикие розы, росшие по обе стороны аллеи; бледно-розовые, они свешивались вниз наподобие выцветшего занавеса. Впервые в жизни Беата прочувствовала перемены, происходящие в природе весной. Даже тощее деревце у самой дороги сплошь покрылось белыми бутонами, и теперь они торчали на ветках, как завязанные бантиком ленточки на бальных туфельках дебютантки.
Вдоль тропинки повсюду росли маргаритки, и Беата непроизвольно начала рвать их, а потом сняла шляпку и наполнила ее цветами. В этот миг ее ничуть не волновало, что на солнце кожа может покрыться загаром; она всегда сумеет скрыть его под белой или розовой пудрой.
Вскоре Беата дошла до конца аллеи и, облокотившись на калитку загона, стала наблюдать. Конечно, он был на месте, этот старый нечестивец; засеменив к ней, он не спеша взял принесенную Беатой ветку.
Вспомнив, что он больше не делал попыток сжевать ее одежду, Беата открыла калитку и направилась к маленькому скрюченному деревцу в середине. Маргаритки на пастбище не росли; козел явно съедал их подчистую, едва они высовывали из-под земли головки, но дерево все еще стояло на солнце посреди лоскутка зеленой травы.
Прислонившись к стволу, Беата неожиданно поняла, что ей нужно делать. Ей нужно ехать домой, к своему сердитому отцу, который не выбросит ее на улицу, если она пообещает стать эталоном достойного поведения, и к сестрам, по которым она очень соскучилась. После того как она встретила Стивена, Беате больше не хотелось играть роль сластолюбивой соблазнительницы. Стивен заставил ее понять, что в любовных играх нет ничего оригинального или захватывающего, а ее поведение вызывает лишь жалость и презрение.
Усевшись на траву, она одну за другой стала вынимать маргаритки из шляпки и сплетать их в венок, подобный тем, какие она плела когда-то своим маленьким сестрам.
Итак, решено, она попросит Арабеллу завтра же утром отправить ее домой.
Она даже не заметила, когда он успел приблизиться.
— Кто вас учил подкрадываться! — сердито воскликнула Беата.
— Это не важно.
— А что важно?
— Вы. Вы — само воплощение весны. — Стивен не мигая смотрел на нее.
Беате этот комплимент определенно понравился; не зря же на ней было фантастически дорогое платье в пасторальном стиле Марии-Антуанетты, со шнуровкой спереди и пенистыми вставками по бокам; но когда Стивен внезапно опустился перед ней на одно колено, она недоуменно захлопала ресницами.
Вытянув руку, она коснулась его щеки.
— Что случилось? С тобой все в порядке? — Она даже забыла, что они еще не перешли на ты.
— Нет, не все, — отозвался он резко. — Я страшно усложнил себе жизнь.
— Как это? — удивилась Беата. Это признание определенно застигло ее врасплох.
— Я проявил непростительную глупость, когда обратился к тебе с одной просьбой.
Беата прикусила губу.
— Почему?
— Потому что мне следовало сказать: «Соблазни меня. Возьми меня. Пожалуйста».
Сердце Беаты колотилось так быстро, что она почти не ощутила собственного разочарования. Разве не этого она хотела? Конечно, этого, но…
— Ты нужна мне любая, какая есть, — хрипло произнес Стивен, — ив любое время, которое сочтешь нужным мне уделить. Поверь, больше я не стану капризничать.
Беата теребила ленточку на зонтике, наклонив его таким образом, чтобы не видеть лица собеседника.
— Поздно. Я решила вернуться в дом к отцу, — сказала она почти безразлично.
Стивен медленно поднялся. Некоторое время он молчал. В воздухе раздавался лишь топот копыт козла, засеменившего на другой конец выпаса.
— Неужели я опоздал? — обронил он наконец, и от прозвучавшей в его голосе безысходности у Беаты сжалось сердце. Она медленно закрыла зонтик. Высокий, с мускулистым телом, Стивен имел вид истинного патриция. Разве могла она отказать ему?
Вскинув ресницы, Беата наградила Стивена самым пылким взглядом из всех, имевшихся в ее запасе, и он, издав хриплый горловой звук, порывисто заключил ее в свои объятия.
— Ты согласна, ты позволишь мне… — Он впился в ее рот и смог закончить предложение, только когда оторвался от ее губ: — Ты соблазнишь меня, Беата? А может, ты позволишь мне соблазнить тебя?
Она потянулась к нему, желая поймать губами его губы, но он отстранился.
— Пожалуйста… — Трепет его интонации привел ее в восторг. — Я был глупцом, когда отказал тебе. Теперь я согласен на все, на любую мелочь, какую ты готова мне дать. Ты, конечно, не хочешь ни обхаживать меня, ни выходить за меня замуж; ну и ладно, я согласен на все, что ты можешь предложить…
Беата закрыла глаза. Один из самых гордых джентльменов королевства был у ее ног.
— Я не это подразумевала, — прошептала она, сжимая его плечи. — Это не значит, что я не желаю выходить за тебя замуж… v
— Помолчи, — попросил он, проводя губами по ее губам. — Я знаю, что ты не хочешь становиться моей женой. Я был самодовольным дураком, когда возомнил, что ты можешь принять меня в расчет, но теперь мне все равно. Просто… просто соблазни меня, и потом я уйду.
Ладно, с этим она разберется позже. Разомкнув руки, Беата улыбнулась сонной улыбкой Клеопатры:
— А что, если я заставлю тебя делать вещи, не соответствующие понятию джентльмена о чести?
— Ты уже заставила: я впервые в жизни прошу незамужнюю женщину соблазнить меня.
— Ну, тогда… — Беата прислонилась спиной к стволу дерева и, глядя на Стивена, медленно сдвинула кружевную пену своей юбки, обнажив прозрачные шелковые чулки со стрелками. Затем она подняла юбку чуть выше колен, чтобы Стивен увидел бледно-голубые чулки, темную подвязку и бледно-кремовую кожу бедра.
Его кадык странно дернулся.
— Что ты делаешь? — Он изумленно уставился на нее.
— Соблазняю тебя, как ты и просил. — Улыбка Беаты ослепляла, но почему-то Стивен никак не мог оторвать взгляд от ее ног.
— А что, если кто-нибудь придет?
— Никто в этот уголок не заглядывает, — произнесла Беата блаженно. — Тропинка никуда не ведет, разве что к этому козлу. Ты и я — единственные люди, проявившие к этому созданию хоть какой-то интерес. — Она неторопливо разомкнула ноги и слегка подтянула колени к себе, при этом юбка сдвинулась ей на бедра.
— И где этот чертов козел? — прохрипел он.
— На другом конце поля.
Ее колени поднялись чуточку выше, а юбки переместились ниже, открывая взгляду гладкие молочные бедра.
— Если я прикоснусь к тебе, то уже не смогу остановиться, — предупредил Стивен, ловя ее взгляд.
Сердце Беаты отозвалось глухими ударами.
— Ну так не останавливайся.
Он нежно опустил руки ей на щиколотки.
— Это твое последнее слово? Ты уверена, что хочешь заниматься любовью на козьем выпасе?
Беата залилась смехом, и его глаза засияли. На ее лице было написано желание, и козий выпас ее вполне устраивал. Пальцы Стивена сомкнулись вокруг изящной щиколотки и заскользили вверх по шелковистой глади чулка. У подвязки они замерли, потом развязали сначала одну, затем другую, обнажив красные отметины на белой коже.
Беата смотрела на него с улыбкой, но в ней чувствовалась какая-то неуверенность, хотя, разумеется, она была непревзойденной обольстительницей.
Стивен растер пальцами красные отметины.
— Зачем так мучить свою несчастную кожу? — Он наклонил голову и пробежал языком вдоль отпечатка на ноге.
Застонав, Беата выгнулась в его руках; в следующий момент его ладони легли ей на колени и раздвинули их. Мгновение она сопротивлялась, но вскоре сдалась, и летящее платье, в котором она была, послушно сжалось до узкой полоски, словно специально было создано для игр на свежем воздухе.