-- На сколько у тебя осталось? - Я не решился уточнить вопрос.
-- На десять, - также кратко ответил Николай.
"Не успеем", - подумал я. Шансов почти нет. Ехать до базы минут пятнадцать. Хотя... Можно прыгнуть через ущелье. Тогда мы сократим как раз минут пять. Но можем оба погибнуть. Прокручивая в памяти рельеф около расщелины, я вспомнил о горке, похожей на трамплин. Должно получиться.
До каньона оставалось полкилометра. Трамплин был уже виден, и я направил вездеход к нему. Если перелетим, останется всего три минуты. Я нажимал педаль газа все сильнее. Электромотор увеличивал обороты. Сорок километров в час. Пятьдесят. Это предел. Вездеход немного трясло на неровностях, но он уверенно шел вперед. Как хорошо, что здесь относительно ровно! Ущелье приближалось. Оно казалось непреодолимым. В какой-то момент мне показалось, что мы не перелетим. Упадем. Но сдаваться не в моих правилах!
Нажимая газ у кромки обрыва, я почувствовал, как гусеницы оторвались от поверхности. Вездеход взлетел над ущельем, и, долетев до середины, постепенно начал снижаться. Край расщелины приближался. Три секунды. Ровно столько отделяло нас от последнего решения негостеприимной хозяйки. Упасть на острые пики или помчаться дальше. Молчаливые зрители ждали финальной развязки: гигант Юпитер и крошечные звезды, соседняя гора с синеватой верхушкой и далекий Ио.
Ждала и Европа. Сейчас она решила не мешать заключительному акту представления и отдала все на волю судьбы.
Наверное, у каждого есть миг, который запоминается на всю жизнь. И когда гусеницы коснулись поверхности, раздался радостный крик Николая и вездеход на полной скорости рванул дальше, я понял, что это тот самый миг.
Это был самый счастливый момент в моей жизни. Каждый раз, рассказывая его другим, я снова и снова переживал, то ощущение радости, которое может быть только при переходе от полного отчаяния и надежды к осознанию полной победы над стихией.