Землю собрали быстро, используя уже обкатанную магическую воронку, сооруженную Варей, поломанные листья срастаться не пожелали, невзирая на заклинание, которое, по словам Даши, держит лучше «суперклея», и мы их тоже отправили в «пылесос». Сама виновница беспорядка при падении не пострадала, но в руки даваться отказывалась. Так как затея со стрижкой провалилась, а мне почему-то казалось, что главное в маскировке нечисти — это избавиться от кисточки, та возникла идея ее сбрить. Тимошка была приманена угощением, поймана и торжественно перенесена в ванную, где девочки обильно пропитали ее кисточку вспененным гелем. Происходящее клиентке доморощенной цирюльни явно пришлось по вкусу, так как она немедленно стала рисовать хвостом немыслимые закорючки на зеркале, подражая абстракционистам. Хорошо, что, когда хвост поймали, художница не стала его вырывать, полагая, что мы хотим нанести на него еще немного чудесной пенной краски. Поэтому отвлекаемая девочками Тимошка не сразу заметила, как я ловко избавил кончик хвоста от излишней растительности. Правда, оказалось, что я немного перестарался и избавил хвост не только от излишней, но и вообще от наличия какого-нибудь волосяного покрова.
Чертяшка, наконец обратившая внимание на результат экзекуции, задумалась. Как ни странно, новый облик хвоста ей пришелся по вкусу, вероятно, напомнив еще один палец, чем она не преминула воспользоваться, больно ткнув меня им в глаз. Глаз залечили быстро, используя Дашины способности к врачеванию. Когда я мог уже видеть двумя глазами, мы перешли к заключительному этапу — изменению внешнего вида мордочки. Пятачок мы подкрасили, зрительно изменив ему форму, а две скормленные пачки жвачки придали щекам необходимую округлость, хотя теперь она стала больше похожа на хомяка-переростка, чем на обезьяну.
Странно, но все эти операции заняли у нас не более получаса. Я подумал, что это произошло потому, что на этот раз близняшки перестали заниматься вредительством и под моим чутким руководством направили свою энергию в мирное русло созидания нового облика нашей мохнатой гостьи. Когда я озвучил эту мысль, начался спор о значимости самого моего руководства, и, вместо того чтобы покинуть квартиру, мы еще полчаса препирались по этому поводу, вспоминая чужие промахи и собственные удачи, пока Тимошка не встала между нами и не выгнула хвост, ткнув дважды вновь приобретенным «пальцем» на дверь. Оборвав спор, я прочитал лекцию о недопустимости использования магии в обществе в связи с опасностью привлечения излишнего внимания отдыхающих и милиции, на что получил легкомысленный ответ: «Сами знаем», — и сестры, схватив чертяшку, побежали вниз по лестнице.
Так как подходящий сквер был совсем недалеко, мы пошли пешком, наслаждаясь уже самой прогулкой. Девочки шагали впереди, подпрыгивая от радости и крепко держа Тимошку, которая крутила головой чуть ли не на триста шестьдесят градусов, изучая постройки, проезжающий транспорт и редких пешеходов. Я же шел сзади в качестве обоза с двумя пачками колечек, которые должны были служить приманкой в случае неповиновения чертяшки. Забавно было почувствовать себя отцом свалившегося мне на голову семейства (в том, что чертяшка чем-то родственна близняшкам, я не сомневался), хотя некоторое беспокойство по поводу благополучного возвращения я все-таки испытывал. Вдруг девочки наколдуют что-нибудь ужасное или ухитрятся подраться с кем-нибудь, а чертяшка мгновенно, как она умеет, переместится на такое расстояние, что мы ее потеряем. Но, продолжая двигаться к парку, я просто внимательно смотрел за идущей впереди троицей и отгонял неприятные мысли.
Как я и ожидал, маскировка вполне удалась. Взрослые улыбались, глядя на нашу компанию, малыши же, делая круглые глаза, восхищенно кричали: «Гляди, мама, какая обезьянка!» — и с завистью смотрели на девчонок, которые отвечали высокомерными взглядами. «Обезьянка», отвлекаемая очень уж восторженными криками, вздрагивала, показывала язык, к всеобщей детской радости, и иногда висла на руках своих конвоиров, заставляя их сбиваться с шага. Так, миновав три остановки, мы без труда добрались до места назначения.
Сквер был чудесен. Близкий вечер золотил высокие деревья и, пробиваясь сквозь листву, полосками раскрашивал пыль, поднятую бегающей невдалеке малышней. Мамаши, сбившиеся в небольшие группы по интересам, оживленно беседовали и изредка покрикивали на своих отпрысков, которые, не обращая на них никакого внимания, продолжали греметь машинками, тискать кукол, поливать огнем окружающих из игрушечного оружия, драться, смеяться, плакать и мириться. Это был исключительно чуждый мне клуб, и поэтому, чтобы не привлекать излишнего внимания, мы выбрали небольшую аллейку с двумя рядами скамеек и присели. Девочки расположились на скамейке напротив моей, задрыгали ногами и затеяли светский разговор, предметом которого было обсуждение других посетителей парка, особенно тех особей женского пола, которые по каким-нибудь параметрам могли конкурировать с ними. Чертяшка сидела рядом с ними, жевала «Орбит» и продолжала знакомиться с миром вне моей квартиры.
Все было в порядке, и я немного расслабился, задумавшись, что, не будь девчонок, я вряд ли бы посвятил этот вечер подобной прогулке. Скорее всего, вместо лавочки я бы сидел у себя на диване перед телевизором, прикинувшись уставшим после работы до такой степени, которая позволила бы оправдать свою лень. И самое интересное, речь шла бы не о сверхурочной работе, а об обычной прогулке по парку, которая обязательно принесла бы только положительные эмоции. Но вместо этого я бы продолжал культивировать лень, убеждая себя, что время для прогулки слишком позднее, хотя июньский вечер легко предоставляет человеку не менее четырех часов свободы после окончания рабочего дня. И сейчас, например, судя по часам, мой рабочий день окончился не менее часа назад, а вокруг все светло, свежо и приятно.
Я оторвался от дум и проверил состав нашей команды. Девочки, отодвинувшись на разные концы скамейки, перекидывались двумя светящимися шариками, явно волшебными. Должно быть, им сейчас было тяжело не похвастаться своими умениями перед кучей зрителей, которые непременно набегут, едва они покажут какой-нибудь фокус с летающими предметами, воронками или исцелением царапин, но они стойко держались и лишь иногда подбрасывали шарики высоко вверх, где они взрывались, подобно фейерверку, но совершенно беззвучно, чтобы не привлекать внимания. После разрыва шаров сестры втягивали головы в плечи и оглядывались. Я погрозил им пальцем и обратил внимание на Тимошку. Она уже немного привыкла к окружающему пейзажу и слезла со скамейки, делая самостоятельные шаги по новой территории. Потоптавшись на одном месте, она вдруг быстро заковыляла в мою сторону, беспокойно оглядываясь по сторонам, будто пересекала улицу с оживленным движением, хотя единственным транспортом, который двигался по аллее в нашу сторону, была детская коляска, которую катила наша очаровательная Галочка.
Мне сразу стало неуютно по нескольким причинам. Во-первых, откуда у нее взялся ребенок, да еще такой маленький, если наша секретарша не замужем, во-вторых, я не хотел снова врать по поводу двух девчонок, которые внезапно появились у меня, и, в-третьих, ко мне на колени лез самый настоящий черт в панамке, появление которого в нашем мире объяснить еще труднее. Захотелось незаметно исчезнуть, но даже если бы мне это удалось, то как заставить девочек исчезнуть вместе со мной? Возможно, они действительно умеют таять в воздухе (Варя, если помните, даже как-то совершала неудачную попытку), но на объяснение им необходимости такого поступка времени уже не оставалось. Да и не кинутся они тотчас же следовать моим указаниям, вначале будет уйма вопросов «зачем?», «почему?», «а в чем спешка?». Пока я мучительно пытался придумать, как поступить, Галя заметила меня, улыбнулась, ускорила шаг и разрешила проблему, оставив мне только один выход — пообщаться с ней. Я растерянно улыбнулся в ответ и попытался встать навстречу, прижимая к себе недовольно ворочающуюся чертяшку.