Сообразив, что я обиделся, девочки не знали, что делать, поэтому, чтобы отвлечься от мыслей о моей судьбе, вернули всю выброшенную посуду, перемыв ее между прочим обычным методом. Когда все столовые приборы, кастрюли и тарелки, за исключением основательно разбитых (остальные они восстановили суперзаклинанием, которое Даша успела отточить), заняли свое место, сестры решили позвонить Галине как единственному знакомому взрослому человеку. Пряча глаза и ковыряя носками линолеум, они поведали, что обнаружили номер рабочего телефона в записной книжке. При этом Даша протараторила, что у меня по карманам вовсе не лазили, а просто поколдовали немного, и книжка сама примчалась и сама на нужной странице открылась.
Тут Галя не удержалась и вклинилась в разговор, сообщив, что она как раз в этот момент вышла и что трубку поднял сам директор, который очень удивился, когда два детских голоса попросили к телефону Галочку, требуя необходимости разговора, ссылаясь на Тимошку, которая очень скучает по прогулкам вместе с ребенком Андрюшей, потому как Саша ушел неизвестно куда, а они не знают обнаружительного колдовства. Ошарашенный шеф был просто счастлив всучить трубку вернувшейся секретарше, которая, как он надеялся, сможет разобраться с безумными абонентами. Галочка тоже сначала не смогла понять, в чем дело, но после того, как ей без обиняков заявили, что я ушел из дома из-за ссоры с ней, даже немного испугалась и твердо пообещала заглянуть после работы.
Девочки выхватили у нее нить повествования, рассказав о томительном ожидании меня либо Гали, нарушенном через несколько часов настойчивым звонком в дверь. Наученные горьким опытом противостояния с пенсионерками, они выглянули в глазок и увидели на площадке несколько мужских силуэтов. Решив, что вчерашние хулиганы вычислили их место жительства, они сделали вид, что дома никого нет, из-за чего трель звонка раздавалась все чаще и чаще, а в перерывах заменялась сначала просто не очень лестными словами, а потом и откровенно неприличными. Хорошо, что в этот момент появилась Галя, разобралась, в чем дело, докричалась до девочек и разрешила наконец доставке внести в квартиру заказанную мною аппаратуру, про которую я, гуляющий по городу, совсем забыл. Мужики, бурча по поводу разгильдяев, крадущих у них драгоценное рабочее время, занесли коробки и немного смягчились, когда Галочка накинула им на чай в качестве компенсации.
Галя присела к столу и, перебив девчонок, стала рассказывать о своем знакомстве с бандой бабы Зои, которая дежурила у моего подъезда. Узнав в личном деле мой домашний адрес и ухитрившись отпроситься пораньше с работы, она направилась ко мне. Дом она нашла сразу, а в каком подъезде находится моя квартира и на каком этаже, ей пришлось выяснять на месте. Увидев группу женщин преклонного возраста, она решила с их помощью ускорить поиски. По случайному стечению обстоятельств она в этот день была одета в брючный костюм, поэтому бабули не стали предавать ее анафеме, а с радостью согласились помочь «такой положительной» девушке. Но, когда она спросила о моей квартире, бабушки перепугались и замолчали. По ее словам, не менее минуты они внимательно наблюдали за ней и решили, что она не может являться помощницей «антихриста», на беду двора поселившегося в их доме. Чуть ли не насильно усадив ее на лавку, они принялись рассказывать о моих злодеяниях, перемежая повествование жестами и гримасами, с целью отговорить ее от посещения дьявольского логова.
Так, например, она услышала, что ни с того ни с сего я появился в компании странно одетых черноволосых девочек (одна из которых подлинная язва), хотя раньше я маскировался под скромного холостяка. Сначала они подумали, что это мои внебрачные дети, но после некоторых событий, о которых речь позже, они догадались, что одинаковые с виду девочки мне абсолютно чужие и нужны для колдовских обрядов в качестве ассистенток. Тут я мог с ними частично согласиться — связь между сестрами и колдовством прямая, словно наш местный проспект, но никакой необходимости ни в девочках, ни в обрядах я не чувствовал, заменяя магию бытовыми приборами или обычным ручным трудом.
Далее Галя рассказала, что бабули, не раз абсолютно случайно проходя мимо моей квартиры, слышали дикие завывания, и из-под двери, если наклониться, отчетливо несло странными запахами, и один раз они даже расчихались, как будто от перца. Зато на следующий день прямо из моего окна на их огород, который они посадили, чтобы не пустовала земля, приготовленная РЭУ под газон (но это когда они еще придут сеять-то), посыпался разный хлам. Но, когда они пришли остановить это безобразие, им сначала никто не открывал, а потом внезапно в авоське взорвалась банка постного масла, и его оказалось так много, что они едва не поскользнулись. Даша тут же вклинилась и сказала, что бабки врут, иначе что бы это так громко падало.
Вечером бабули собрались на совет и, собрав мужество, решили наставить меня на путь истинный. Но, когда они пришли, им снова никто не открыл, и тогда-то они и поняли, что я делаю что-то настолько постыдное, что просто боюсь встречи с ними. Эта мысль воодушевила их, и на следующий день они снова пытались поговорить со мной, но едва показали мне разбросанные предметы, собираясь пристыдить, как я коварно увлек их за собой в глубь квартиры (они и заходить-то не хотели), где выяснилась моя богомерзкая сущность. Я являлся слугой дьявола, которого они и увидели сидящим на столе, словно на троне. Галочка при упоминании «дьявола» Тимошки улыбнулась, бабули это сразу же заметили и начали увещевания с новой силой. Она узнала, что зря не верит повидавшим на своем веку женщинам, и услышала описание владыки ада. Тому, что Тимошка оказалась ростом под потолок, я нисколько не удивился, как говорится, у страха глаза велики, но почему она курила огромную трубку, изготовленную из козьего черепа, с вонючим, пахнущим серой табаком? Вокруг были расставлены черные свечи, а на оконном стекле нарисована перевернутая пятиконечная звезда. «Ты глянь, бабули ужастики смотрят, не иначе как в качестве ознакомления с образцами современной ереси, — подумал я. — Иначе откуда такие познания?» Так вот, когда дьявол увидел женщин, то похотливо ухмыльнулся, выпустил клуб дыма в виде рогатого человеческого черепа без нижней челюсти и, они были более чем уверены, сделал тазом некое недвусмысленное движение, принуждая их к греховной близости.
Галя, с трудом сдерживая смех, немного успокоила словообильных собеседниц, представившись моей коллегой, явившейся строго по делу, и пообещала быть начеку. Затем, стараясь выглядеть озабоченной открывшимися перспективами, прошмыгнула в подъезд, где в лифте от души расхохоталась. Вспоминая «недвусмысленное движение», она поднялась наверх, где увидела толпу разъяренных мужиков в окружении коробок, смягчить настроение которых удалось лишь с помощью нескольких хрустящих бумажек.
— Так что, Саша, ты у меня теперь в должниках, — сказала Галочка, закончив рассказ, хитро на меня посмотрела и добавила: — И ты знаешь, я еще пока не придумала, каким именно образом ты будешь его отрабатывать.
Я не подавился только по счастливой случайности. Нет, я нисколько не был против погашения долга, но почему-то сразу понял, что речь идет не о замене протекающего у нее дома крана. Но на всякий случай решил уточнить:
— Надеюсь, мне не придется в счет долга перекладывать у тебя кафель в ванной? Не имею достаточной квалификации, а вот заменить перегоревшую лампочку я вполне в силах, могу еще гвоздь вбить. В подоконник, — уточнил я, прикинув, что стены в ее квартире, скорее всего, из бетона.
Галочка оценила мои попытки прикинуться балдой и сказала:
— Ну зачем мне гвоздь в подоконнике, Саша? Не ломай голову, когда я решу насчет долга, ты узнаешь первым.