— Драться, — рубанули сплеча девочки.
— А если они опять сбегут? И даже если не сбегут — их же шесть штук. Каковы наши шансы?
— Неплохие, — поддержала девочек Галя. — Вспомни, как они от нас ломанулись — значит, боятся. Это раз. Нас четверо, а если считать, что мы с тобой в два раза крупнее нечисти, то силы равны. Два. И один из них непременно будет держать Тимошку.
— Хорошо, но лучше не лететь сломя голову, я впереди — вы сзади, притормаживаем у каждого поворота, — скомандовал я, и мы трусцой двинулись по следу.
Безжизненные металлические боксы сменялись складами с огромными, будто для самолета, воротами, затем гаражами, а мы все петляли, уперевшись взглядами в грязный песок дороги. И нам просто повезло, что перед трансформаторной станцией было довольно обширное поле асфальта. Поэтому, не найдя вмятин от копыт на пыльном покрытии, мы подняли глаза, замерли, боясь поверить своему счастью, и отпрыгнули назад за ближайший сарай. Чуть ли не ногами отгоняя трех любопытнейших созданий, высовывавших головы из-за угла, за которым мы укрылись, я обозревал будущее поле сражения, имеющего шанс быть в нашу пользу из-за внезапности атаки. Словно в «Героях меча и магии», нам предстоит битва. На одной стороне — орда нечисти, обладающая важным «артефактом» — Тимошкой, на другой я — рыцарь в сияющих доспехах, сопровождаемый тремя волшебницами с разными уровнями магических знаний и силы. И даже немного пожалел, что отказался от Вариных пузырьков.
Что ж, вполне нормальный расклад.
Одноэтажное кирпичное здание станции имело несколько внушительных металлических дверей, чья крепость не позволяла чертям отправиться в свой мир. Только это и спасло нашу миссию от краха, так как черти, судя по рассерженной роже Наглого, осаждали здание уже давно. Они расположились на земле и смотрели на оказавшиеся неприступными двери. Тимошка сидела на коленях у одного черта, крепко прижимаемая руками к его тощему телу. Если бы не страдальческое выражение на его роже, можно было подумать, что он обнимает потерянное несколько лет назад дитя и боится, как бы оно снова не пропало. Вот тут и была истинная правда — в нашем мире Тимошка обладала действительно феноменальными скоростными способностями, и в случае ее пропажи несчастному стражнику очень бы не поздоровилось. Другой черт сидел перед ними и пичкал чертяшку конфетами, едва успевая разворачивать фантики. Это действие вселяло в него надежду, что похищенная соплеменница не будет пытаться улизнуть. Я возмутился: при таком питании у нее запросто возникнет сахарный диабет, хотя, если питие кипятком из носика чайника для нее обычное дело, неизвестно, как и на что реагирует ее организм.
Тем временем рогатый командир вдруг вскочил с места, схватил обломок водопроводной трубы, почему-то обойденный вниманием охотников за металлом, подскочил к двери и стал дубасить по висячему замку, постоянно промахиваясь. Судя по ровности наносимых ударов, этот процесс мог затянуться надолго. Несчастная дверь отдавала таким оглушающим звоном, что хотелось выскочить и, не задумываясь о последствиях, вырвать эту трубу из его рук и помолотить его промеж рогов. И такие чувства испытывал не только я, иначе с чего бы это один из кривящихся от шума чертей вдруг взял кирпич, взвесил его в руке, недобро посмотрел в сторону атамана, но потом с силой швырнул его на землю. Остальные черти посмотрели на бунтовщика и отодвинулись.
Я продолжал наблюдения, не замечая, что уже почти по пояс высунулся из-за угла под тяжестью навалившейся на меня Гали, которая не могла вытерпеть своей неосведомленности о дислокации противника. Где-то под ногами, мешаясь, крутились сгорающие от любопытства девочки, поэтому не удалось выяснить, кто из нас был виноват в том, что мы все грохнулись наземь. Я попытался тихонечко заползти за угол, но прекратившийся шум красноречиво заявлял, что нас рассекретили и последствия могут быть непредсказуемыми: от массового побега до немедленного нападения. Но вместо этого Наглый что-то взвизгнул, и черти снова замелькали, а на месте их последней стоянки между нами и дверью станции с бешеной скоростью стала расти самая настоящая баррикада. Буквально за минуту близлежащие окрестности были вычищены от блока рассохшихся деревянных дверей, оконного пролета с уцелевшим стеклом на форточке, огромного чугунного чана, половины кузова «запорожца», холодильника «Полюс», дивана с торчащими пружинами, поломанных стульев и другого хлама. Когда баррикада достигла полутораметровой высоты, мельтешение прекратилось и на вершине, словно Свобода на картине Делакруа, возник мерзкий атаман. Отличие заключалось в замене знамени все тем же обломком трубы, и в его впалой заросшей груди, которая очень уж сильно отличалась от форм прекрасной Свободы. Выпрямившись во весь рост, он осклабился, наблюдая за нами свысока, и швырнул трубу, не долетевшую до нас несколько метров.
Галочка вышла из-за моей спины, спокойно прошла вперед, подняла трубу, затем покрутила ее в руке и сделала еще несколько не суливших ничего хорошего шагов в сторону вражеских укреплений. Однако Наглый, вместо того чтобы по выражению ее лица понять, что его ожидает, уставился на ее ноги и противно зачмокал. Продолжая разглядывать восхитительные бедра, он вальяжно, как и подобает великому военачальнику, спустился вниз, погладил себя по остаткам бороды и двинулся к Гале, раскрыв руки для объятий. Эта сцена была настолько неправдоподобной, что, несмотря на грозящую девушке опасность, я так и стоял, открыв рот. Рядом со мной в подобном состоянии находились и близняшки.
Галочка, увидев очередного поклонника, сбилась с шага, остановилась и затем заливисто рассмеялась, закинув голову, отчего ободранный предводитель засуетился еще больше. Еще бы, по его мнению, своим движением она продемонстрировала ему, что обладает не только стройными ногами, но и другими выдающимися женскими прелестями, что вкупе со смехом должно означать ее явную заинтересованность оказываемыми ей знаками внимания. Он скабрезно оскалился и снова зачмокал. Опасаясь каких-нибудь омерзительных действий со стороны озабоченного атамана, я шагнул на помощь, а Галя, продолжая смеяться, отбросила трубу, вдруг изогнулась всем телом и, соблазнительно наклонившись, провела ладонью по всей длине своей ноги. Я остолбенел: неужели без пяти минут моей девушке на самом деле нравятся низкорослые, кривоногие, волосатые существа, от которых к тому же плохо пахнет? Или дело в наличии хвоста и настоящих, а не воображаемых рогов из анекдотов?
Поэтому я облегченно выдохнул, когда Галя обернулась и сказала, продолжая улыбаться:
— Представляете, за мою жизнь какие только ухажеры не нарисовывались, но чтобы такое... Вот уж действительно, век живи — век учись. Пойду поздороваюсь с нехорошим мальчиком.
Она сделала несколько быстрых шагов, подпрыгнула и с криком «Отвали, козел!» залепила ногой прямо по пятаку охваченному вожделением поклоннику. Пока он отваливал (в полете он ухитрился перевернуться и снести башкой значительную часть укреплений), я искренне порадовался, что к моей персоне Галочка проявляет большую благосклонность. Черт пытался выпутаться из завала, а предмет его страсти пошла к нам, отряхивая руки. Когда она удалилась на приличное расстояние, черти выскочили из-за укрытия и бросились помогать униженному командиру. Пока они его откапывали, девочки кинулись навстречу Гале, схватили ее за руки и наперебой стали высказывать восхищение ее боевым искусством. Я двинулся вслед за ними, опасаясь, что, пока сестры будут петь дифирамбы нашей красавице, черти улизнут вместе с чертяшкой. Но отступивший за баррикаду противник, видимо, не хотел сдавать позиций, опасаясь, что вернуться домой в другом месте ему уже не удастся. И, хотя это было очень странным способом обороны, слова Вари о поведении нечестивых подтвердились: они начали плеваться, обильно забрызгивая слюной пространство перед баррикадой.
Мы находились на безопасном расстоянии и обсуждали, как действовать дальше, чтобы вернуть Тимошку. Взять укрепление штурмом не представлялось возможным, так как по всем законам боя при сходном вооружении сторон для победы атакующих их численность должна в три раза превышать численность обороняющихся. И совсем не факт, что единственным оружием нечисти является безопасная на вид слюна. Но кроме спасения чертяшки передо мной стояла еще более важная задача — сохранить каждого солдата нашего отряда. Более важная, потому что в данном случае ни жизни, ни, если вспомнить рыцарские романы, чести пленницы ничто не угрожает. И ситуация, описанная в фильмах и рассказах о спасении попавшего в беду товарища ценою жизни другого, меня нисколько не прельщала. Хотя мне казалось, что наш противник не отличается излишней жестокостью и не собирается даже при удачном для него стечении обстоятельств лишать нас жизней.