– Это ещё одна причина, по которой я думаю, что его могли убить, – рискнул добавить Мадаев. – Неизвестно, откуда он взял деньги на переезд в Болгарию, и это наводит на мысль о пропавшем состоянии Зосимовой, той самой, которая…
– Что? Приди в себя: дело Зосимовой закрыто! Нет никаких сомнений в том, что она покончила с собой. Причины – да, неизвестные, но факт остаётся фактом. И оставь врача в покое! Всё, ступай, работай, – устало махнул Виталий Маркович в сторону выхода. – И не забывай докладывать!..
«Не забывай докладывать… Оставь врача в покое… А как тут оставишь?..», – с досадой подумал Костя о том, что ему снова нужно будет обратиться к Звереву: мало того, что вопросы, которые в прошлый раз самостоятельно задала ему Света, не имели особого значения, так и контакты Валентины Ивановой, той, что была знакома с Зосимовой, а значит, могла знать и Бердникова, помощница тоже не принесла. Кроме того Мадаев, наконец, получил и список номеров, на которые совершались звонки с телефона погибшего. В том числе среди остальных звонков за его последние три дня там был…
– Ваш номер телефона, – Костя, вытащив лист бумаги из папки, которую несла с собой Света, протянул его Звереву. В списке тонким красным маркером были поставлены три галочки напротив трёх строчек, откровенно говорящих, что за два дня до гибели Ивана с его сотового на рабочий телефон психоаналитика было совершено три звонка подряд.
Света потупила взор, чтобы случайно не взглянуть на врача – ей было неловко: ведь это она сама и отметила в списке эти строки…
– Действительно, он, – ответил тот, всмотревшись.
– И как вы это объясняете?
– Что именно? – Зверев снова спокойно взялся за отложенную, было, сигару.
– Вы говорили, что не помните этого человека, тем не менее он пытался связаться с вами. Об ошибке речи быть не может – совершено три звонка подряд. Очевидно, он знал наверняка, куда звонит.
– Константин Михайлович, я вполне допускаю, что молодой человек мог сюда звонить. Но взгляните на время в вашем списке: восемь часов вечера. Я ухожу с работы в шесть или, в крайнем случае, – в семь часов, и дольше никогда не задерживаюсь. Так что, если кто-то и звонил сюда в восемь или даже чуть раньше, меня здесь всё равно не было. Тем более, – мягко откинулся он на кожаное кресло, – если, как вы говорите, молодой человек в своё время был возлюбленным Зосимовой, вполне вероятно, что он хотел записаться на приём.
– Но вы с ним говорили?
– Почему вы так решили?
– Два звонка по полминуты, один – на минуту. За это время можно было многое сказать или даже договориться о встрече…
– Дорогой мой, посмотрите внимательнее, – невозмутимо ответил Зверев, ещё раз всмотревшись в лист, – звонок на минуту – второй, между звонками по полминуты. Очевидно, молодому человеку очень хотелось записаться на приём, поэтому он терпеливо ждал, когда кто-нибудь поднимет трубку. Но, как уже говорил, меня в тот момент в офисе не было. В конце концов, вы можете и у оператора связи запросить запись этого якобы разговора, если уж мне так не верите…
– Но звонили именно вам? – с досадой переспросил Мадаев, понимая, что для официального запроса записей этих звонков у него нет причин.
– Не обязательно. В этом кабинете номер телефона тот же, что и у Анастасии в приёмной. Новые клиенты обращаются по телефону регистратуры, что на первом этаже, – вы наверняка её видели. Там же можно записаться к другим врачам моей клиники. А клиенты, которые обращаются повторно ко мне, могут назначать встречи сразу через моего секретаря.
– А если её нет на месте?
– Тогда звонок автоматически переводится в мой кабинет. Но если и меня здесь нет, сами понимаете… – Зверев так многозначительно посмотрел на него, будто разжевал уже всё, что только можно было.
– И до сколько она работает? – уточнил разочарованный Костя.
– До шести; если что-то не успевает, задерживается, но такое редко бывает. Но и задержавшись, она вряд ли поднимет трубку, как бы долго ни звонили – звонки она принимает тоже только до шести. Можете сами у неё спросить.
– Так и сделаю… А где же Валентина Иванова? Говорили, у неё сегодня сеанс?
– О, вскоре должна подойти. И если вопросов ко мне больше нет, советую дождаться её в приёмной или в коридоре, – тон врача стал елейным, но взгляд не оставлял сомнений: Мадаева просто выгоняли из кабинета.
Тот молча кивнул и двинулся к выходу. Света, доселе молчавшая и бывшая сегодня немного в подавленном настроении, также поднялась.