Вскоре после описанных событий, Валларэнс, преследуемый солдатами и священниками, был изгнан из тех мест, где обитал прежде. Его неоднократно пытались изловить или убить, но удача улыбалась чернокнижнику, и он благополучно избежал всех ловушек. На границах страны он вошел в банду разбойников и вскоре занял там место главаря. Под его руководством разбойникам неизменно стал сопутствовать успех во всех их предпреятиях. Банда быстро разрослась, к ней примкнули подвергшиеся изгнанию и опале, беглые каторжники, бродяги и иные лихие люди. Наконец, они захватили один из граничных замков тамошнего королевства; Валларэнс объявил себя местным сеньором и стал снимать с окрестных поселян большую дань. Людей под его началом служило теперь много, и война с ним должна была привести к большой крови; возможно, король и не стал бы начинать войну, однако Валларэнс не оставил своих прежних занятий, но, напротив, еще больше углубился в некромантию и чернокнижие, и от того слух короля сотрясали тысячи жалоб и просьб покончить с исчадием бездны, пресечь осквернение могил и жестокие пытки, которым Валларэнс подвергал всех, попадавших в его замок. Король спрашивал совета у Келесайна и даже предлагал ему возглавить тех священников и светлых чародеев, которые отправятся в этот поход. Келесайн к тому времени был далеко уже не молод и весьма преуспел в экзорцизме, исцелении и подобных тому областях, кроме того, он был хорошим стратегом и неоценимым советником — но он отказался. Отца Келесайн ненавидел, но не желал пользоваться удобным случаем с тем, чтобы рассчитаться с ним — не желал давать ненависти над собой волю и мстить родителю хотя бы и под маской справедливости. Он вернулся в храм, а вскорости вместо него во дворец прибыл другой жрец. Грянувшая война была неудачна для служителей Бога Света и бесславна для короля — война эта затянулась надолго, и закончилась тем, что король заключил мир с чернокнижником. Его вынудила к тому порча, которую Валларэнс напустил на половину страны, и многочисленнейшие болезни, истребившие с самого начала похода куда больше солдат в королевском войске, чем полегло во время битв и сражений — а жрецы и чародеи были бессильны пресечь эту порчу. Говорят, что вскоре после того, как разошлись известия о заключении сего унизительного мира, Келесайну, во время молитвы, была дарована Сила, но если это так, то он — единственный, кому Сила была дарована столь легко, и притом посредством обращения к божеству, что вдвойне странно, ведь Повелители Стихий не служат никому, кроме себя самих, каким бы образом не пришла бы к ним эта власть, и если Бог Света и в самом деле был тем, кто наделил Келесайна Силой, то, поступив так, он навсегда отказался от власти над его душой и исключил его из числа тех, пред кем, после смерти, откроются двери его небесных чертогов. Возможно, он признал его достойным свободы — единственного из числа своих служителей. Возможно.
Так или иначе, но, обретя Силу, Келесайн отправился в обиталище своего отца и врага. Заклятья Валларэнса не смогли сдержать его, а слуги не имели власти как-либо повредить Келесайну. Келесайн не стал убивать своего отца или пленять его, он лишь выжег у того всякие способности к магии и разрушил все чары, которыми Валларэнс оплел замок и окрестные земли, а так же души тех, кто служил ему.
Когда Келесайн уже покидал замок, ему в ноги ему бросилась некая женщина. Оказалось, что она — одна из многочисленных игрушек Валларэнса. Он взял ее силой, как брал всех женщин, которые были у него раньше; и ее, как и всех остальных, ждала мучительная смерть после того, как она надоест ему. Женщина умоляла Келесайна покарать это чудовище и воздать ему за все, и рассказывала об ужасах, которые Валларэнс творил с ее односельчанами, и столь горячи и убедительны были ее слова, что лишь великим усилием Келесайн удержался, чтобы тотчас не последовать ее мольбе.
— Этот человек, без сомненья, заслуживает наихудшей из смерти, — сказал он женщине. — Но у меня нет права ни выносить ему приговор, ни приводить его в исполнение, потому что этот человек — мой отец, пусть даже я и стыжусь родства с ним.
Он увел женщину из замка и взял ее с собой в храм, потому что второе, о чем молила женщина Келесайна — это избавить ее от бремени, ибо она не желала носить ребенка Валларэнса. Но Келесайн отказал ей, и через несколько месяцев женщина родила девочку, которую назвали Талиана. Вскоре после ее рождения мать покинула храм и никогда в нем больше не появлялась, потому что не желала признавать Талиану своим ребенком и заботиться о ней. Таким образом, Келесайн оказался единственным близким родичем девочки и принял на себя заботы по ее воспитанию.
К слову сказать, Валларэнс не прожил долго после его ухода: чернокнижника зарезали его же собственные друзья-разбойники, которыми он безжалостно помыкал все это время: без своего колдовства он был ничтожен, и не вызывал больше страха, но только омерзение. Говорят, он ползал перед ними на коленях, умоляя сохранить ему жизнь, но этим добился только того, что выгадал себе несколько минут жизни: разбойников изрядно развеселило его нытье.
В последующие годы страна пришла к миру и процветанию — Келесайн приложил немало сил, чтобы достичь этого. Он отказался стать настоятелем храма — как уже было говорено, Обладающие Силой не служат никому, кроме себя самих — однако продолжал часто навещать храм и подолгу жил там: ведь это было место, где он вырос, населенное людьми, с которыми он был дружен. Герцоги и короли следовали его советам и добровольно подчинялись его решениям, хотя он не занимал при дворе никакой высокой должности и никого не заставлял подчиняться себе. Но люди той страны, наблюдая творимые им чудеса, повсеместно считали его скорее ангелом, нежели живым человеком. О нем ходила слава, как о великом чудотворце и посланце небес, воплощенном в человеческом теле для того, чтобы привести мир к истине и процветанию. Зло было искоренено, нищета и преступления если не исчезли совсем, то стали так редки, что вызывали скорее удивление, нежели порицание, болезни отступили, нравы смягчились, самоуправство аристократов было ограничено законами. Король, по своему желанию, не мог начинать войну или поднимать налоги, если не находил одобрения этого решения у особого совета, куда входили представители всех сословий — совет же мог без страха отказывать королю в этом, не страшась никакой кары. Было открыто множество школ и университетов. Служителей иных богов, а также еретиков и вольнодумцев, Келесайн запретил как-либо преследовать только лишь за то, что они объявляли себя таковыми. Впрочем, никакие убеждения не слагали с кого бы то ни было ответственности перед законом: ежели чернокнижник приносил кровавую жертву обитателям Преисподней, его судили и подвергали казни не за чернокнижие, но за убийство. Много учеников было у Келесайна, однако всех их он набирал из числа храмовых послушников, прошедших строгий искус, потому что он не желал одарять колдовским могуществом людей, к нему неподготовленных или склонных злоупотреблять полученной властью.