Егор смотрел на нее дикими глазами и не знал, верить или нет… Похож голос или не похож? Нет, совсем не похож! Как такое может быть? Двойные связки? Особое строение гортани? Редкий врожденный дефект?
— А вы к врачам обращались? — растерянно спросил он.
Светлана горестно покачала головой.
— Гос-споди, где я только не была! Отец меня в Швейцарию возил, в Америку! Врачи лишь разводят руками. Для них это такая же загадка, как для меня. Неделю, месяц, полгода я пою божественным, невероятным голосом сложнейшие партии, слушатели в истерике, специалисты в шоке, а потом — бац! И всё… Как говорится, медицина бессильна! Поздороваться не могу… как сегодня… — И она попыталась улыбнуться бледными, дрожащими губами.
— Да-а… — неуверенно согласился Егор. — Чего только не бывает на свете… Ну, я пойду… Спасибо за кофе. — Он поднялся и медленно направился к двери.
Девушка снова закурила, провожая его взглядом.
Егор обернулся.
— А вот курите вы зря…
— Какая разница? — пожала она плечами. — Зря — не зря! Я жить не хочу!
Егор вздрогнул. Что-то почудилось ему в этом зазвеневшем, трагическом голосе.
«А может, и она, — подумал он. — И вертолет какой-то странный был… Я такой не заказывал. И ведро бросили. Хорошо, что ни в кого не попали, но вообще-то за такие деньги могли бы и поаккуратнее… Нет, я ей все-таки не верю! Не верю!»
И он вышел молча, не попрощавшись. По-английски, как и мечтал.
На улице Егор понял, что весь транспорт в разгоне: вертолет улетел, оркестр увез автобус, уехали механики в трейлере и осветители на грузовике. А ему и ехать было не на чем, как-то не подумал об этом заранее.
Он вздохнул и пошел к метро. Около станции царило необыкновенное радостное оживление.
— Какая прелесть! А запах!
— И почем? Так дешево? Ну, тогда мне два букетика.
— Ой, и с бантиком! Мама, смотри, какая ленточка!
У метро жильцы дома торговали фиалками, которые упали буквально с неба.
Егор узнал деформированное армейское ведро, доверху набитое слегка помятыми, но все равно прекрасными цветами. И вся площадь перед станцией метро благоухала весной и Парижем. Даже у наперсточников разгладились и просияли лица, и стало видно, что у них тоже была мама, первая любовь и котенок Мурзик.
Рядом с армейским ведром стояла соседка Светланы и голосила:
— Фьялки! Фьялки! Налета-ай!
«Вот так всегда, — подумал Егор. — Истратил уйму денег, поднял на ноги пол-Москвы и оказался дурак дураком!»
Проклятые цветы не отставали от него и в метро. Люди покупали фиалки и везли их в разные концы города. Массу женщин осчастливил сегодня Егор — молодых и старых, толстых и худых, блондинок, брюнеток и даже рыжих — кроме одной-единственной…
5
Егор приехал в клинику, весь пропахший фиалками. Во рту стоял привкус парфюмерного французского коньяка. Надо было чем-то перебить его.
Он стал искать Вальку. Оказалось, что тот отсыпается после операции. Егор спустился в полуподвал и бесцеремонно принялся расталкивать врача. Валька спал как убитый. На бровях запеклись сгустки крови. «Даже не умылся! — с горечью подумал Егор. — Лицо клиники. Что люди подумают? Гестапо?»
Егор тряс Вальку за уши, зажимал нос, выворачивал руки — безрезультатно. Тогда он наклонился и тихо сказал ему на ухо:
— Зусманович, грыжу привезли. Оперировать некому.
Валька тут же вскочил, стукнулся о стенку и стал на ощупь искать дверь.
— Не ущемленная? — громко вопрошал он, не открывая глаз.
— Да нет, так вправим, — успокоил его Егор и усадил на место.
— Козел! — рассвирепел окончательно проснувшийся Валька.
— За козла ответишь! — пригрозил Егор.
— Ну баран! — поправился коллега. — Пожалуйста, я не узкий педант.
— Валька, а ведь я тебя когда-нибудь уволю, — задушевно произнес Егор. — Сяду и напишу приказ… И куда пойдешь? Ты же ничего не умеешь. Даже ящики плохо таскал.
Валька засопел.
— Сука ты! Еще попрекаешь. А я всю ночь руку пришивал. Только вот задремал…
— Правую или левую? — заинтересовался Егор.