– Нет у меня никакого расстройства, – сказал Сэм. – Я с самого детства скрывал это и мучился. Вряд ли вы понимаете, как трудно было решиться сюда прийти и хоть кому-то рассказать. Я пришел за советом о том, как быть дальше и что сказать близким, а не слушать, как со мной разговаривают как с сумасшедшим.
Доктор Шерман снял очки и отложил блокнот. Сэм осознал, что психологу никогда его не понять и что не стоило вообще к нему приходить, когда услышал два слова:
– Юная леди, – сказал Шерман. – Я уже более четырех десятилетий изучаю человеческий разум. И прекрасно понимаю, как может быть желанно присоединиться к трансгендерному сообществу, но поверьте, оно есть не более чем очередная мода для бунтарей. Кроме того, трансгендерность все еще считается психическим расстройством во Всемирной организации здравоохранения. Я бы очень хотел вам помочь, но не стану рекомендовать калечить свое тело, поскольку ваши трудности можно разрешить посредством простой психотерапии.
У Сэма не осталось слов – одни эмоции. Будто он всю жизнь провел в смирительной рубашке, и первый человек, которого Сэм попросил ослабить ремни, только затянул их еще туже.
– Давайте так, – предложил Шерман. – Ступайте домой и изучите уровень безработицы, бедности, притеснения и насилия над трансгендерами в Америке. Если после этого вы не передумаете избрать себе подобный образ жизни – я с радостью направлю вас к другому психологу. Но до тех пор, боюсь, я больше ничем не могу вам помочь.
Сэм надеялся выйти из кабинета доктора Шермана свободным, уверенным в себе, готовым к жизни, которая ему суждена. Вместо этого домой Сэм шел разбитым, испуганным, одиноким, и хуже ему еще никогда не бывало. Если даже врач не захотел его поддержать, что же будет с семьей и друзьями? Сумеет ли он пройти переход без них? Хватит ли ему сил пережить всё это самому?
Дать ему ответ на эти вопросы могло одно лишь время.
Каждый вечер после того злосчастного визита к доктору Шерману Сэм пересматривал свою любимую серию «Чудо-ребят», чтобы немного утешиться перед сном. Тринадцатую серию третьего сезона, «Пленники пояса астероидов», в которой доктор Конфузер пробился через сотни астероидов и освободил инопланетный вид, запертый внутри. Это были Небесные ангелы, прекрасные создания с бледными прозрачными телами и широкими голографическими крыльями. Оказавшись на свободе, ангелы радостно взмыли в космос, стремясь воссоединиться со своими семьями на другом конце Вселенной.
Именно эта серия больше всех нашла отклик в душе Сэма. Временами он ощущал себя Небесным ангелом, запертым в астероиде, вот только не было надежды, что доктор Конфузер появится и спасет его. Если Сэм желал свободы, он сам должен был освободиться – нужно лишь было найти силы, чтобы решиться на это. И пусть ему придется пережить переход в одиночестве – в итоге он наконец ощутит себя как дома в собственном теле и станет человеком, которым и должен быть. И оно того стоило.
Сэм не подозревал, что помощь уже в пути. И пусть это был не сам доктор Конфузер, но все же человек к нему настолько близкий, насколько Сэм не мог и представить.
Глава 4. Расстройство буйного воображения
Мо Исикава положила папку с «Чудо-ребятами» на розовое покрывало и взглянула в большое зеркало, висевшее в углу. В отличие от своей подруги Сэм Мо зеркала очень любила – пожалуй, даже слишком. В комнате у нее их было три, и Мо никогда не упускала возможности оглядеть себя, попозировать как Эми Эванс или, проходя мимо, сказать своему отражению «Привет, подруга».
Но в эту минуту Мо смотрела себе в глаза с очень серьезной и совсем не забавной целью. Она глубоко вздохнула и принялась декламировать речь, над которой работала три месяца. Мо уже столько раз повторяла ее, что намертво выучила наизусть, как Клятву верности.
– Пап, нам нужно поговорить, – сказала Мо. – Прости, что вот так застала тебя врасплох, но мы должны обсудить мое образование. Знаю, ты всегда мечтал, что я пойду в Стэнфорд, но после долгих раздумий я решила, что это не для меня. Я тебе не рассказывала, но после подачи документов в Стэнфорд я отправила заявку на программу писательского мастерства в Колумбийском университете. Меня приняли и туда тоже, и именно туда я собираюсь пойти осенью.
Она открыла папку с «Чудо-ребятами», вытащила письмо о приеме в Колумбийский и вместе с буклетами по программе выложила его на кровати, как бы показывая отцу.
– Я понимаю, почему ты считаешь, что писательство – профессия ненадежная, поэтому, чтобы ты не волновался, я планирую изучать и экономику. Прости, что не сказала раньше, но я знала, что ты расстроишься. Вступительный взнос я отправила и в Стэнфорд, и в Колумбию, чтобы было время набраться храбрости и все тебе рассказать, но дисциплины нужно выбирать уже сейчас, пока все места не заняты. Вот список дисциплин, которые я планирую изучать в первом семестре.