— Это не проблема, — заверил Альберт. — Я в любом случае собирался перенести место встречи в дом Большого Джона. Он так хотел тебя увидеть — а Джон может быть очень убедительным.
— Ну, да, — она принужденно рассмеялась. — Я знаю, что моя мать надеяться, что она убедит некоторых людей расстаться с несколькими миллионами долларов в грядущие месяцы, многими миллионами долларов.
— Давай вернемся в бильярдную, — предложил Альберт. — Думаю, Большой Джон хотел бы, чтобы ты посмотрела на его новые картины Чарльза М. Рассела. — Жестом он указал ей следовать вперед, Стюарт тоже пропустил ее, таким образом они успешно повели ее точно туда, откуда она старалась убежать.
Зайдя в бильярдную, Альберт махнул в сторону картин.
— Большой Джон любит всю эту дребедень в стиле старого Запада. — Он снисходительно рассмеялся. — Однажды я был в твоей галерее в Лос-Анджелесе. Тебя не было, но коллекция были потрясающей. Высший класс. Никакого Рассела или Ремингтона.
— Спасибо, — сказала она со всей вежливостью, на которую была способна — сердце ее бежало со скоростью миллион миль в час. — Так ты работаешь на Джона Трейнора?
Альберт кивнул.
— Я работаю на военно-исследовательскую службу, которая является частью международного конгломерата, в которой Большой Джон имеет большой вес. Я делаю для него и некоторую частную работу. Он тоже. Вместе мы отличная команда, и оба слишком долго ждали справедливости.
— Справедливости? — звучало паршиво.
— Мы не причиним тебе вреда, Катя, — сказал Альберт, проигнорировав вопрос и улыбаясь так, что это вызывало все чувства, кроме очарования. Она гадала, каковы ее шансы выйти на веранду и не быть схваченной одним из них или, упаси Господь, схваченной Стюартом. — Но нам нужно поговорить с тобой, выяснить пару вещей. Откровенно говоря, после вчерашнего звонка Бобби…
— Бобби Хьюза? — перебила она. — Бобба-Ромма?
— Да, — подтвердил Альберт. — После того, как он позвонил и рассказал, что ты повсюду таскаешь с собой этого мужика, пытаясь организовать какую-то «встречу старых друзей», мы кое-что проверили — и снова, королева выпускного бала, ты выбрала не ту сторону. Почему тебе так нравятся плохие парни? Эта уличная мразь убивает Теда Геррети, а ты сбегаешь с ним в ночь? По-твоему, это правильное решение? Знаю, ты в свое время намучилась с математикой, Катя, но я всегда думал, что в твоей маленькой симпатичной головке имеется природная сообразительность. По крайней мере, так я думал, пока ты не забурилась с Кристианом Хокинсом в Браун Пэлэс тем летом, а теперь это?
— Что «это»? — спросила она, надеясь, что выигрывает время.
— Эта беготня с ним выходные напролет, — с явным отвращением ответил Альберт. — Паршиво выглядит. Кристиан Хокинс убил двух наших друзей — он обречен. А ты, если достаточно умна, позволишь ему пойти ко дну в одиночку.
Значит, Хокинс был прав: все это было задумано, чтобы поймать его.
— А если я недостаточно умна? — Вполне вероятно, что мать была права, утверждая, чтобы быть умной ей не идет. В это конкретное мгновение это ей действительно совсем не подходило.
— Ты же видела снятые Тедом фотографии. Черт Катя, ты хочешь, чтобы миллионы людей тоже получили возможность на них взглянуть?
Он собирался шантажировать ее фотографиями с обнаженкой? Чертовски не похоже. Эти глянцевые снимки могли испугать ее мать, но ее они не пугали. Они разозлили ее, шокировали, потрясли, но не напугали. Она арт-дилер, ради всего святого. Если Альберт продаст их средствам массовой информации, она поступит умнее и выставит их в галерее как эротические полотна. Может, даже пригласит Никки МакКинни, чтобы их усовершенствовать.
Однако в его словах все же была одна вещь, от которой по ее коже побежали мурашки.
— Тед сделал снимки?
Сама мысль об этом была настолько отвратительна, что она испугалась, что ее стошнит. Может, она даже сама передаст их средствам массовой информации, просто чтобы распространить, уменьшить бремя одного маленького извращенного Теда, тащившегося от высоких окон и заснявшего их с Кристианом.
Чем больше она думала об этом, тем больше ей нравилась эта мысль. Она бы предпочла, чтобы фотографии стали достоянием общественности, чем грязным секретом какого-то больного.
— Да, и сделал для всех нас копии. — Альберт коротко рассмеялся.
— Поэтому Теда и убили? Из-за фотографий? — Она попятилась к двери на террасу, не спуская глаз с Альберта.
— Я так не думаю, — новый голос вступил в разговор, и Катя повернулась, чтобы посмотреть, кому он принадлежал.
— Филипп, — задохнулась она, увидев мужчину, стоявшего в дверях бильярдной, но Филипп не спускал глаз с Альберта.
— Это не имело никакого отношения к фотографиям, так ведь, Бёрди?
Выглядел Филипп по-прежнему ужасно. Лицо покраснело, бисеринки пота скопились на лбу, словно его галстук был затянут слишком сильно. Она видела, как адамово яблоко дергается на его шее.
— Я сдулся, Бёрди, — продолжал Филипп голосом, полным отчаяния. — Я не могу больше так. Думаю, когда мы начинали, я полагал, что мы где-нибудь да закончим. Но ведь этому не будет конца, не так ли? Ты будешь продолжать, пока ничего не останется, пока не будет иметь значения, что Кристиан Хокинс незаслуженно понес свое наказание, а Мэнни Попрошайка умер лжецом. Все это будет зря, вся работа, просто потому, что тебе никогда не будет достаточно. Ты будешь продолжать.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, Филипп, — сказал Альберт, брови его беспокойно нахмурились в замешательстве. — Может, тебе стоит вернуться наверх, где тебе и место.
Но Филипп никуда не собирался. О чем бы он ни говорил, он находился на грани безумия.
— Тед пытался шантажировать тебя? В этом дело? — спросил Филипп.
— Проклятье, нет, — сказал Стюарт. — Он собирался донести насчет девчонки.
Обернувшись, оба мужчины взглянули на бывшего рейнджера, который, казалось, был сыт по горло препирательствами.
— Ты, идиот, — прорычал Альберт.
Выражение отвращения постепенно покидало лицо Стюарта, но Катя слышала достаточно и медленно, дюйм за дюймом, продолжала продвигаться к двери террасы.
— Докладывай ситуацию, — прошептал Хокинс, устраиваясь рядом с Кидом в густых зарослях позади поместья Трейноров.
— Два мужчины вошли и вышли с террасы, — ответил Кид, наблюдая за задней стороной дома через прицел своей снайперской винтовки. — Один из них большой, будто сидит на стероидах или чем-то подобном, здоровяк, короче. На нем военная форма, а на плече старая добрая тату американских рейнджеров.
Черт. Хокинс полез в карман за микрофоном и наушником, которые ему вручила Скитер, и включил их.
— Скажи Алексу, что я только что нашел Стюарта Дэвиса, — передал он Скитер по радио.
— Второй парень тощий, — сказал Кид. — Одет в костюм, часто говорит по телефону. Я не могу их отследить, когда они внутри главного дома. Там слишком темно, как в пещере, но последние несколько часов, в помещении были только они, шатаясь туда-сюда около бассейна, словно ждут что-то.
— Или кого-то.
Кид кивнул и протянул ему винтовку.
— Сейчас они снаружи.
Хокинс осмотрел заднюю часть дома через прицел. Там было около полудюжины дверей, сквозь которые можно было попасть внутрь, две из них были открыты, включая ту, что вела на веранду. Это означало, что никто внутри никаких неприятностей не ожидает.
— Выманить их оттуда очень просто, — сказал Кид.
«И надрать задницы», — мысленно закончил за него Хокинс.
— Нет. Исходя из того, что нам известно, они безобидны, — сказал он, возвращая винтовку. — Просто парочка парней, которые когда-то были вовлечены в паршивое дело об убийстве, навещают старого друга и шатаются около бассейна.
Кид недоверчиво фыркнул, повесил ремешок винтовки на плечо, и снова взглянул в прицел.