Чем дольше он говорил, тем больше проявлялась свойственная ему уверенность, как если бы фамильярная манера разговора, могла послужить частоколом для защиты от неприятной действительности, с которой приходилось иметь дело сельским жителям.
Майя собиралась насладиться, вырвавшись из этого раз и навсегда.
— Ты не можешь уволить меня, болван, — произнесла она, постукивая туфелькой от Лабутена. — Я уже ухожу. И не пытайся обвинить меня во всем, что случилось; это все из-за тебя, ты создал волшебную дверь в мой мир, уничтожив землю и воду.
Ее улыбка вызвала у него ужас, и его лицо посерело.
— Но, прежде чем уйти, я пришла за последней уплатой за то, что ты осквернил элемент, который для меня священен — за твоим сыном.
Глава 27
У Питера Каллахана отпала челюсть.
— Что? Ты совсем спятила?
Он стал грозить ей пальцем, очевидно, не замечая, что тот слегка трясется.
— Если ты делала все эти чудовищные вещи, то это не моя вина! — возразил он. — И я уж точно не позволю тебе забрать своего сына. Я строю все это для него!
Каллахан обвел рукой воздух, как будто его империя каким-то образом проявится, как несомненное доказательство того, как тяжело он работал.
Майя усмехнулась, и ее карминовые губы изогнулись с презрением.
— О, да ладно. Ты строишь это для себя. Спорим ты не провел с мальчишкой больше двадцати минут в любой из дней, с тех пор как я здесь.
Положив руки на бедра, она начала запугивать своего бывшего босса.
— Ты отдашь мне мальчика, — сказала она кратко, и каждое ее слово разрезало воздух как острый кусок льда, — или я разрушу весь мирок, который тебя окружает. Я расскажу твоей жене, что мы трахались с тех пор, как я пришла устраиваться на работу. Все в городе узнают, что ты помогал мне выбирать, чьих детей похищать, и что это ты стоишь за всеми бедами, которые случились у людей, не давших тебе разрешения на бурение на своей земле.
— Это тоже была ты? — Каллахан имел такой потрясенный вид, что Майе захотелось расхохотаться. — Но… но, если ты помогала мне раньше, зачем сейчас делаешь это?
— Я помогала тебе получить то, что ты хотел, потому что мне это тоже подходило тогда, — сказала она, пожимая плечами. — А теперь мне подойдет, если я все отниму. Прямо как вы, Люди, отняли мою силу и истощили мой дух, уничтожая чистые воды, которые связывают мой вид с этим неразвитым миром. Будь практичным, мой дорогой Питер. Ты можешь сделать еще одного сына, но сможешь ли ты построить еще одну прекрасную карьеру, если я уничтожу твою репутацию и ты окажешься вовлеченным в мои преступления?
Она закатила глаза, глядя на его вид, напоминающий оленя в свете фар.
— Рассматривай своего сына, как плату за мою помощь. При этом ты получаешь выгодную сделку.
Каллахан с отчаяньем огляделся, как будто ответ чудесным образом материализуется из-за мягкого дивана с его золотыми подушками ручной вышивки или выскользнет из-за успокаивающей, дорогой картины, висящей на стене.
— Его с моей женой нет дома, — сказал он. — Тебе придется покинуть город без него.
Каллахан вынул бумажник из заднего кармана, выделанная кожа блестела в свете изысканной хрустальной люстры, которая висела высоко над головой.
— Слушай, я могу дать тебе денег. Свои платежные карты. Я выпишу тебе чек на предъявителя.
— Мне не нужны твои деньги, — сказала Майя. Она наклонила голову, словно прислушиваясь к чему-то. — О, как удачно. Мне кажется, я слышу, как твоя жена подъезжает к дому. Я только возьму то, за чем пришла и уйду, а ты сможешь и дальше спокойно строить свою империю.
— Но... что я скажу своей жене? — проскулил Каллахан, весь его обычный лоск пропал. — Я не могу ей сказать, что я просто отдал нашего сына!
Майя зловеще улыбнулась.
— Скажи ей, что все-таки ошибался на мой счет; просто еще одна несчастная жертва ужасной женщины, которая украла всех остальных детей. Может тебе станет больше симпатизировать это местное дурачье и ты перетянешь еще парочку на свою сторону.
Устав от спора, она призвала заимствованную магию и привязала его волю к своей. Это заклинание с дурочкой Мелиссой сработало хуже, чем она надеялась: очевидно, ту каким-то образом защищало ее безумие. Но у Питера не было такой защиты, и Майя наслаждалась моментом, поняв, что тот больше не контролирует свои действия. Глаза безумно вращались, только этим обозначая присутствие разума, который больше не управлял его телом.
Повернувшись к мужчине спиной, она вышла наружу, зная, что ему ничего не остается, как последовать за ней. На подъездной гравийной дороги жена Каллахана Пенелопа помогала маленькому мальчику отстегнуться от детского сиденья в машине, возле ее ног стояла куча пакетов с покупками. Она выглядела удивленно, когда увидела Майю.