Баба развернулась к Лиаму, на ее лице отразилось замешательство.
— Хм. Ну, а ты что думаешь, Лиам? Есть ли кто-то, кто ждет ее дома?
Он стоял в раздумьях, разглядывая пол у ног столь невозмутимой, но все же с какой-то чертинкой, девочки.
— Я не припомню, были ли у этой семьи близкие родственники. И откровенно говоря, даже если бы и был кто-то, я не уверен, как я объясню, что ребенку уже шесть лет, хотя прошло меньше года. Слава богу, что этого не произошло ни с одним из других детей, — он покачал головой. — Но и оставить ее здесь, я не считаю возможным. Особенно с Мелиссой.
Сама мысль об этом пугала.
— В том то и дело, — Баба задумчиво смотрела на ребенка. Она похлопала по губам длинным пальцем. — Возможно, я кое-что придумала. Не возражаешь, если я попробую одну вещь?
" К черту, в любом случае, у него не было других идеи " .
— Вперед.
" Это должно быть интересно " .
Даже Королева выглядела весьма заинтригованной, когда Баба подошла к ребенку, который рассматривал экзотическую дворцовую обстановку широко раскрытыми карими глазами.
— Привет, — сказала Баба, присаживаясь, чтобы быть одного роста с малышкой. — Меня зовут Баба Яга. А у тебя есть имя?
Маленькая девочка моргнула и бросила взгляд через плечо на то место, где стояла Мелисса, теперь неподвижно.
— Мать зовет меня Ханна, — сказала она таким тоном, что стало ясно, что она сама была не в восторге от той женщины, которую она называет "Мать" или от имени, или от того и другого.
Лиам вздрогнул, когда услышал имя. Ну конечно Мелисса использовала имя их умершего ребенка; она неверное и сама уже не понимает, что это не один и тот же ребенок.
— Хм, — повторила Баба. — Понятно.
Она пристально посмотрела ей в глаза, как будто разговаривала с другим взрослым человеком.
— Скажи мне, ты знаешь, что существуют два мира — этот, его зовут Иноземьем и человеческая реальность, где живут Люди?
Ханна кивнула.
— Мать рассказывала мне истории о той другой реальности. Она ей не нравилась.
— М-м-м, — Баба пожала плечами. — Ну, ей там пришлось многое пережить. Понятно, что ей не понравилось. Но поверь мне, там может быть очень хорошо. А она сказала тебе, что ты Человек, и что пришла из того мира, а не из этого?
Ханна покачала головой и неровные прядки волос запрягали вокруг ее ушек.
— Другая женщина рассказала мне об этом. Она обычно звала меня «Человеческий ребенок», как-будто это что-то плохое.
Малышка, сощурив глаза, посмотрела на стоящую перед троном угрюмую Майю, с которой беспрерывно капала вода.
— Но мне было все равно. Она мне не нравится.
— А кому нравится? — пробормотала Баба себе под нос.
Лиам видел как она вся собралась, как будто что-то, пока неизвестное ему, но важное для нее, зависело от ответов на ее следующие вопросы. У него не было ни одной стоящей идеи, что все это ей даст. Или нестоящей идеи, если уж на то пошло. Но все же, не смотря на все, он решил, что верит ей. Чтобы это ни было, он не сомневался, что это будет в интересах ребенка.
— Ты должна сделать выбор, — сказала Баба. — Ты хочешь остаться здесь, с ней?
Она указала на Мелиссу, которая, казалось, прислушивалась к их разговору лишь постольку-поскольку, ее внимание захватила огромная синяя бабочка, порхающая среди желтых орхидей.
Малышка яростно затрясла головой.
— Нет. Она неправильная.
Баба изогнула бровь.
— Понятно. И откуда ты это знаешь?
— Просто знаю.
— А я? — спросила Баба. — Я тоже неправильная?
Темная головка склонилась набок, ее глаза как бездонные бассейны пристально изучали ее.
— Нет, — наконец ответила Ханна. — Ты хорошая.
Баба улыбнулась.
— Ну, думаю многие с тобой не согласились бы, но я рада, что ты так считаешь.
Она выпрямилась и подошла к серебряному канделябру, который стоял ближе всех, это было огромное серебристое чудовище с потеками от тускло горящих свечей из пчелиного воска. Она задула одну из них, вынула ее из углубления и поднесла к маленькой девочке.
— Ты можешь ее зажечь? — спросила Баба, протягивая высокую белую свечу.
Ханна стала оглядываться. Один придворный протянул, как показалось Лиаму, кремень и сталь, но Баба отмахнулась от предложенного.
— А как? — спросила девочка. — У меня ничего нет, чтобы зажечь ее.
— Просто подумай, что она горит, — предложил Баба. — Пожелай, чтобы она горела.
Девочка хлопнула длинными темными ресницами. Казалось, что все в зале задержали дыхание, хотя Лиам и не понимал почему.