Ты никогда не ценишь свои руки, пока они не понадобятся тебе, чтобы не дать полу ударить тебя по лицу.
Хантер С. Котсон вопросительно посмотрел на меня, расположившись на краю кровати, словно спрашивая: «Какого хрена ты делаешь? Там что, еда?», и прыгнул на пол рядом со мной, чтобы лично все проверить. В этот момент в комнату ворвался Виктор с криками: «ПОЧЕМУ ТВОЙ БУДИЛЬНИК ВСЕ ЕЩЕ ОРЕТ? У НЕКОТОРЫХ ИЗ НАС КОНФЕРЕНЦИЯ ПО СКАЙПУ!», и я услышала, как он пыхтит, выключая телефон.
Я бросила на Хантера взгляд, словно умоляя его ничего не говорить, иначе нам попадет, а он вылупился на меня с недоумением, словно удивленно спрашивая: «Что значит „нам“?»
Виктор замер, и я увидела, как его ноги направляются в ванную, где он надеялся меня найти, затем он вернулся и спросил: «ГДЕ ТЫ?», но я молчала, как мышка, в ожидании, пока он уйдет, чтобы проскользнуть за свой письменный стол и сделать вид, что уже не первый час там сижу. Мой план прекрасно бы сработал, если бы Хантеру не взбрело в голову прыгнуть мне на ягодицы, чтобы выглянуть из-за кровати и посмотреть на Виктора взглядом, словно говорящим: «Зачем вы, люди, все это делаете? Это что, игра такая у вас?»
Тогда Виктор обошел кровать вокруг и вздохнул, а я произнесла: «ЗДЕСЬ НИКОГО НЕТ», но из-за пола звук получился приглушенным. Он обвинил меня в том, что я прячусь от него, вместо того, чтобы работать, но я возразила: «Нет, на самом деле, я тут лежу, пытаясь спасти тебя от лицезрения твоей временно парализованной супруги, Я ПЫТАЮСЬ ТЕБЯ ЗАЩИТИТЬ». Тогда Виктор посмотрел на меня, как мне показалось, жалостливым, а может, даже и любящим, взглядом. Конечно, я этого не могла знать наверняка, потому что все еще продолжала лежать лицом к полу. Но я решила поверить в лучшее, ведь в этом и заключается смысл брака, не так ли?…
Внезапно я осознала, что из всей этой нелепой истории может получиться неплохая глава, и захотела сразу же все записать, но у меня по-прежнему не было рук. Поэтому я просто сказала: «На самом деле, я тут работаю над своей книгой, но мне нечем печатать. Не мог бы ты просто включить распознавание речи на моем телефоне и положить его рядом с моим лицом, чтобы я могла надиктовать текст, потому что мои руки пока что не работают?» На что Виктор спросил: «Твои руки пока что не работают?», и я ответила: «Да. Судя по всему, я как-то неправильно спала и отлежала обе руки».
«В рот мне ноги! – сказал он. – Ты настолько ленивая, что даже твои конечности продолжают спать, пока я с тобой разговариваю».
«Как раз наоборот, – возразила я, пытаясь перевернуться на спину. – Я настолько трудолюбивая, что бодрствую, даже когда мое тело частично в отключке», и тут отчаянно воскликнула: «Да пошли вы на хрен, руки. Я все равно буду продуктивной даже без вашей помощи». Вот насколько я целеустремленная.
Наконец я начала понемногу чувствовать свою левую руку и приподняла ее, чтобы попытаться отогнать Хантера от своего носа, однако вместо этого просто врезала себе по лицу.
Виктор уставился на меня встревоженным и смиренным взглядом: «Ты только что себя ударила».
«Наверное, моя рука взбунтовалась. Просто положи телефон рядом с моим лицом и оставь меня. Мне тут важную работу надо сделать», – заявила я.
Он покачал головой, но все равно сделал, как я просила, и я начала диктовать. Но приложение, распознающее голос, упорно исправляло сказанные мною слова на менее нелепые, потому что в тот момент даже мой телефон был настроен против меня. Хантер увидел, как на экране двигаются слова, и начал тыкать по нему лапой, смещая курсор. Я опустила голову на коврик, тем самым признавая свое поражение. В этот момент мою руку начало сильно покалывать. Интересно, как часто подобное случалось с Хемингуэем.
Виктор заявил, что такого не происходит в нормальных семьях, однако я уверена, что причиной всего случившегося является тот факт, что у меня несколько серьезных расстройств сна. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что я коллекционирую неврологические расстройства, как нормальные люди коллекционируют комиксы. По сути, я стала настолько талантливой в этом деле, что теперь буквально могу страдать этими расстройствами даже во сне. Виктор не думает, что это должно становиться поводом для гордости, но, наверное, он говорит это из зависти, потому что у него якобы нет ни единого расстройства.