Кейт шмыгнула носом, немного смягчилась, но, казалось, пока не готова была его простить. Бретт покачал головой: похоже, с ней будет много хлопот, но сейчас он был слишком слаб, чтобы об этом думать. Позже он попросит Валентину объяснить ему поведение Кейт. Она знала о молоденьких девушках почти все.
Сейчас же даже просто глядя на нее, он чувствовал, как все его тело охватывает вожделение, а он был не в том состоянии, чтобы вынести разочарование от разожженной, но не удовлетворенной страсти. Даже сейчас он чувствовал, как напряглось его тело. Уэстбрук закрыл глаза и заставил себя думать о ране.
— Пожалуй, я немного вздремну. Разбуди меня, когда наступит время обеда.
Кейт повернулась к нему лицом как раз в тот момент, когда он сбросил с себя простыню, и застыла на месте, узрев явные признаки его возбуждения.
«Этот мужчина хуже быка во время случки, — сердито подумала она. — Стоит ему увидеть женщину, и он уже готов наброситься на нее, даже не поздоровавшись».
— Обед подадут через час, но я не вхожу в меню, — сообщила она ему и величаво удалилась.
Бретт мечтательно улыбнулся. Бог свидетель, у нее была не только красота, но и сила духа. И когда-нибудь она научится гордиться тем, что ее красота может сделать с мужчиной, перестанет пугаться, видя их возбуждение, и избавится от излишней скромности, сковывающей ее изнутри. Каким удовольствием будет научить ее отвечать на ласки мужчины, дразнить и мучить, доводить до грани безумия, прежде чем подарить ему несказанное блаженство. И он научит ее, поклялся он, пока они оба еще молоды.
Губы Бретта растянулись в довольной улыбке, и он погрузился в сон.
Глава 12
За обедом Бретт имел возможность насладиться обществом людей. Валентина заявила, что устала обедать в одиночестве, пока Кейт ест в комнате Бретта, поэтому в его комнату принесли стол и сервировали обед на троих.
— Вы же не думаете, что я стану есть эти помои? — пожаловался Бретт, хмуро уставившись на куриный бульон и ячменный отвар, составлявшие его обед.
— Ты будешь есть то, что велел доктор, — непреклонно заявила Кейт, — или я дам тебе такую дозу лекарства, что ноги передвигать не сможешь. А потом я волью все это тебе в рот.
Валентина и Чарлз обменялись обеспокоенными взглядами, но Бретта слова Кейт, похоже, позабавили, и он удивил их обоих тем, что съел свой неаппетитный обед без дальнейших пререканий. Потом он немного вздремнул и провел остаток дня, запершись в одной комнате с Чарлзом.
— О чем они так долго разговаривают? — в двадцатый раз требовательно спросила Кейт Валентина. — Молоденькие девушки и то не секретничают столько времени. Они уже два часа сидят за закрытой дверью и никак не наговорятся.
— Когда мы уезжали из Райхилла, Бретт сказал, что ему через два дня надо быть во Франции. С тех пор прошла неделя. Может, за это время произошло что-то важное?
— Как он мог об этом узнать, когда пять дней лежал как бревно?
— Возможно, он знал, что что-то должно случиться. Ему не обязательно было при этом присутствовать.
— II est possible[33], — неохотно признала Валентина, — но нам он тоже должен об этом сказать. Здесь никогда ничего не происходит. Даже крохотная новость будет лучше, чем рассказы о новорожденном Эмили Крейси или о том, как продвигается сбор урожая пшеницы.
— Кажется, это немного скучно, — согласилась Кейт, — но зато вы можете быть уверены в завтрашнем дне. С тех пор как я покинула Райхилл, в моей жизни не было ничего обыденного.
— И кто тому виной?
— Не знаю. Возможно, в этом столько же моей вины, сколько и Бретта, но он не желает прислушиваться к моим словам. Он уверен, что я глупа как пробка и не в состоянии ничего сделать самостоятельно. Я чувствую себя призом, который должен достаться какому-нибудь неудачливому игроку.
Валентина скептически воззрилась на нее.
— Вы огромный приз, и вы это знаете. — Она засмеялась, увидев, что глаза Кейт гневно сверкнули. — Mon Dieu, да не сопротивляйтесь вы так! Заметьте, я была чрезвычайно красива. Но тем не менее я бы отдала пять лет молодости, чтобы выглядеть, как вы. Ваше лицо совершенно, однако же ваша красота не похожа на безжизненную красоту статуи. В вас есть жизнь, яркость и энергия, которые могут принадлежать только француженке.
Она прочла недоверие в глазах Кейт.
— Матерь Божья, девочка! Неужели мужчины не смотрят на вас разинув рот? А Бретт, разве он не заигрывал с вами? — Кейт вспыхнула. — Я так и думала. Старый roue[34]!
— Мистер Уэстбрук несколько раз говорил, что находит меня привлекательной, и что ему… э-э… трудно… э-э… вести себя прилично.
— Хм! Мне не верится, что Бретт Уэстбрук хоть раз вел себя прилично с тех пор, как достаточно вырос, чтобы сорвать свой первый поцелуй. Вот наброситься на женщину — это больше на него похоже. Но меня интересуют другие мужчины. Разве толпы мужчин не забрасывали вас billet-doux[35]?
— У меня никогда не было поклонников.
— C'est impossible![36]
— Мартин не выводил меня в люди. Впервые за долгие месяцы я увидела мужчин на том вечере, когда они играли в карты. У нас даже не было помощника конюха. Самым молодым мужчиной из слуг был Нед, а он годится мне по крайней мере в дедушки.
— Как же вы жили?
— Я находила, чем себя занять.
— Но четыре года не видеть мужчину! — Валентина перекрестилась. — Каким же человеком был votre frere[37], чтобы сотворить такое? Он, должно быть, был одержим дьяволом!
— Мартин ненавидел меня, и постепенно моя неприязнь к нему стала почти такой же острой. Я не выходила из комнаты, когда он был дома.
— Пресвятая дева Мария! Как такое возможно — безвылазно сидеть в одной комнате и не сойти с ума? Pauvre enfant[38]! Как жестоко с вами обращались!
— Мне не очень нравилось сидеть в комнате, но Мартин редко бывал дома. Единственным человеком, который досаждал мне в его отсутствие, была экономка.
— Экономка?
— Любовница Мартина. Если он кого-то и любил, то это, должно быть, Изабеллу.
— II est un bete![39] — с чувством заявила Валентина. — Должно быть, это было ужасно.
— Мне было одиноко, я даже не могла пойти в церковь. Я много читала, пока Мартин не распродал книги.
Quelle horreurs! — задохнулась Валентина. — Англичане часто так поступают?
— Я так не думаю, — со смехом ответила Кейт. — Когда я жила у тети, у нас не очень часто бывали гости, но, казалось, ей доставляли удовольствие и сам визит, и визитеры. Во всяком случае, мне это нравилось. Хотя большинство из них были старше меня, я всегда с нетерпением ждала возможности познакомиться с новым человеком. Представляете, я за всю свою жизнь не видела столько новых людей, сколько встретилось мне за последнюю неделю.
— Incroyable! Удивительно, как это я до сих пор не заплакала. От одной мысли об этом слезы наворачиваются на глаза.
— Пожалуйста, не надо, — взмолилась Кейт. — Кажется, я только и делаю, что плачу, и если Бретт узнает, что я и вас расстраиваю, он скорее всего свернет мне шею. Я не хочу снова испытывать его терпение. Он может бросить меня здесь, а у меня нет ни фартинга на обратную дорогу до Англии.
Валентина не хотела усугублять страдания Кейт, но она хотела подробнее узнать об их отношениях с Бреттом. Она не сомневалась, что кузина, сопровождаемая в Париж, не более чем отговорка. Мадам Маркюль сомневалась, что они вообще связаны каким-то родством.
— Бретт не оставит вас здесь. Он ведь везет вас в Париж к vieille tante[40], n'est-ce pas?
Кейт пожалела о своих необдуманных словах, в особенности потому, что была не готова рассказать кому-либо всю правду. Она собиралась попросить Валентину помочь ей бежать, но пока не придумала, что будет делать, а она не желала рассказывать кому-либо о своем неловком положении, пока не определится с решением.