Стремительно вспыхнувшее пламя гнева Бретта так же стремительно сменилось искренним раскаянием.
— Я не допущу, чтобы наш брак признали недействительным, — сказал он и двинулся к двери. — Прочь с дороги, — пробормотал он, когда Валентина преградила ему путь. — Я не собираюсь ее обижать. Я не могу позволить, чтобы она заснула, думая, что я действительно имел в виду все, что ей наговорил.
— Будь с ней помягче, — посоветовала Валентина. — Она так напилась, что ее голова прояснится не раньше, чем через несколько часов.
— Я не собираюсь ее расстраивать. Я просто хочу убедиться, что с ней все в порядке. — Но желание, бурлившее в нем, не стихало. Гнев разжег в нем страсть, и она заструилась по его венам бурным потоком, так что пронзительный клич неудовлетворенного желания отозвался в каждой клеточке его тела. — Кроме того, она должна меня ждать. В конце концов, жених может рассчитывать на приглашение невесты разделить с ней супружеское ложе в первую брачную ночь.
Валентина прикусила язык. Они были женаты, и она не имела права вмешиваться, но ее беспокоило то, что может произойти, если физиология Бретта возьмет верх, а зная его характер, она не сомневалась, что так и будет. Не проронив ни слова, она вышла в коридор и последовала за ним.
Бретт постучал в дверь Кейт. Не получив ответа, он снова постучал и позвал ее, но девушка по-прежнему молчала. Раздосадованный, он так грохнул кулаком по двери, что та затрещала.
— Убирайся! — крикнула она.
— Открой дверь, — прорычал он. — Я не хочу причинять тебе боль, но я твой муж и намерен войти.
— Я не открою дверь, даже если ты будешь стоять под ней всю ночь.
— Если ты не откроешь, то это сделаю я. У Валентины есть запасные ключи от всех комнат.
— Она тебе их не даст.
— Не забывай, что ты моя жена. По закону я имею право спать с тобой в одной постели. Твоя мать наверняка просветила тебя насчет первой брачной ночи, — сказал он, улыбаясь в предвкушении.
Теперь страсть завладела им целиком, и он не потерпел бы отказа. Валентина с беспокойством ждала, что последует дальше.
— Я не открою дверь.
— Тогда это сделаю я.
— Нет!
— Валентина, дорогая, ты не могла бы принести запасной ключ? — поддразнил он Кейт. — Кажется, миссис Уэстбрук потеряла свой. — Он широко ухмыльнулся, увидев, как насупилась хозяйка. — Не смущайся, Валентина, все в порядке. Мы женаты.
Он начал возиться с дверью, делая вид, что пытается вставить в замок ключ.
— Надеюсь, она тебя ударит, — прошипела Валентина. — Ты этого заслуживаешь.
За дверью послышался резкий шорох, после чего она распахнулась, и Бретт увидел прямо перед своим носом дуло маленького пистолета. Он был заряжен, курок взведен и направлен в ту самую точку между его глаз, куда он учил ее целиться. Бретт инстинктивно отпрянул.
— Только дотронься до моей двери еще раз, и я пристрелю тебя, — пригрозила Кейт. Она покачнулась, но удержала равновесие, ухватившись за косяк, и захлопнула дверь перед его носом.
Бретт оправился от потрясения, едва успела закрыться дверь.
— Тогда приготовься стрелять, — взревел он, — потому что я иду, и не для того, чтобы пожать тебе руку и пожелать спокойной ночи.
Он бросился на дверь. Она затрещала, но устояла перед его натиском. Мучительная боль пронзила его плечо, напомнив о ране, но, прежде чем Валентина успела его остановить, он снова ударил плечом в дверь. Замок сломался, щепки полетели в разные стороны, и дверь распахнулась настежь, с грохотом ударившись о стену. Почти одновременно Валентина услышала оглушительный звук выстрела.
Глава 15
Валентина в ужасе закричала, ожидая увидеть, как бездыханное тело Бретта упадет к ее ногам, но вместо этого он продолжал стоять, глядя на пол в комнате Кейт. Неужели бедняжка застрелилась? Ужаснувшись при мысли о том, что она может обнаружить, Валентина оттолкнула Бретта и влетела в комнату.
Кейт — бледная и неподвижная — лежала возле кровати, сжимая дымящийся пистолет в правой руке. Валентина бросилась к ней с отчаянным криком:
— Пресвятая дева Мария, помилуй нас!
Она так голосила, что не слышала, что Бретт пытается ей что-то сказать. Он попытался поднять ее на ноги, но она набросилась на него с кулаками и проклятиями.
— Пусть демоны ада разорвут твою душу в клочья! — выругалась она.
Бретт попытался встряхнуть ее, но она продолжала выкрикивать ему в лицо проклятия. Выругавшись, оттого что вынужден так поступить, Бретт пару раз резко ударил ее по щекам.
Валентина перестала кричать, но прежде чем ее ногти вонзились в лицо Бретта, чтобы совершить акт возмездия, она услышала, как он сказал:
— С Кейт все в порядке, она просто упала в обморок. — Он указал на пятнышко над дверью. — Пострадали только твои обои.
Волна облегчения, прокатившаяся по телу Валентины, была столь велика, что она чуть не лишилась чувств. Она опустилась на колени рядом с Кейт и принялась приводить ее одежду в более приличный вид, чтобы скрыть смущение.
— Не трудись, — устало сказал Бретт. — Я положу ее на кровать.
Валентина посмотрела на него суровым, укоризненным взглядом.
— Ради Бога! — вспылил он. — Ты, должно быть, думаешь обо мне еще хуже, чем она. Я не такой варвар, чтобы изнасиловать ее, пока она лежит без сознания.
В этот момент Валентина плохо соображала, что именно она думает, но посторонилась.
Бретт взял Кейт на руки. Запах ее духов, щекотавший его ноздри, и ощущение ее тела, прижатого к его груди, оказались слишком сильным испытанием для его ослабленного организма, и он поспешил опустить Кейт на кровать, пока не уронил ее. Несколько минут он постоял возле кровати: его взгляд упал на ее щеку, на которой начал проступать синяк, и он мысленно обругал себя за свой несносный характер. Почему он теряет самообладание всякий раз, когда что-то его раздражает? И почему из всех людей ему надо было ударить именно Кейт?
Казалось, когда дело касалось ее, он совершенно переставал владеть собой. Даже сейчас Бретт, зная, что поступил чудовищно, желал ее так сильно, что весь дрожал. Он, наверное, овладел бы ею прямо сейчас, несмотря на то что вид ее разбитой губы терзал его совесть, — если бы не был уверен, что Кейт никогда не примет его как мужа, если сегодняшней ночью он воспользуется ее состоянием. Будет нелегко унять свои разбушевавшиеся чувства, но это была та битва, которую он не мог позволить себе проиграть.
То, что Валентина встала на сторону Кейт, отнюдь не способствовало улучшению его настроения. И Марк явно ее боготворил. «Если бы она велела ему прыгнуть в кастрюлю Нэнси и сварить себя заживо, то этот дурачок, наверное, так бы и сделал», — однажды утром раздраженно сказала Валентина. Даже преданность Чарлза своему хозяину теперь стояла под вопросом. Черт, Эдвард находился от Кейт за тридевять земель, и то его больше интересовала она, чем трудности Бретта. В сущности, Ханглсби посоветовал ему засунуть свои чувства как можно дальше. И самым обескураживающим во всей этой истории было то, что сначала все эти люди были преданы ему. Он знал, что со временем дружба претерпевает изменения, но даже самовлюбленный слепец не смог бы приписать такое массовое отступничество естественному охлаждению чувств. Кроме того, речь шла о перемене, которая произошла меньше чем за месяц, половину из которого он был слишком болен, чтобы что-то сделать, будь то хорошее или плохое. Что такого они усмотрели в его обращении с Кейт, чего не видел он? Что такого он сделал и продолжает делать, что они отвернулись от него?