Уэстбрук не представлял, как разрубить этот гордиев узел. Почему он не отказался от пари или не вернул деньги Мартину? Возможно, ему безразлично, что скажут о нем люди, но Кейт не могла позволить себе пренебрегать предписаниями светского общества. Он всегда предпочитал ни к чему не обязывающие отношения, которые мог прекратить, как только они ему наскучат, и тем не менее позволил навязать на свою шею незамужнюю девушку, у которой даже не было горничной. Он не знал наверняка, каким образом можно содержать девушку, не нарушая приличий, но он точно знал, что, перепоручив ее своим адвокатам на время своего пребывания в Алжире, он только отложит проблему в долгий ящик и, возможно, даже усу губит ее. Однако всякий раз, как Бретт принимал решение оставить ее в Райхилле, от воспоминания о теле Кейт, вырисовывающемся под почти прозрачной тканью ночной сорочки, его пронзала дрожь предвкушения. Она была стоящим трофеем, и он не мог дать ей ускользнуть.
Появление Кейт прервало бесплодные грезы Бретта. На ней была шляпка, которая была скорее практичной, чем модной, тяжелая голубая шерстяная накидка поверх темно-синей ротонды[1], серое шерстяное платье, высокие серые лайковые ботинки на пуговицах и рукавицы вместо муфты. Неизвестно, что было тому причиной — нужда или умысел, но, казалось, она нарочно оделась так, чтобы выглядеть как старая дева, и тем не менее она оставалась самым прекрасным созданием, на которое когда-либо падал взгляд Бретта, и она притягивала его взор, словно магнит.
— Прощу прощения за то, что заставила вас ждать, — извинилась она, — но я не могла найти никого, кто помог бы мне спустить вниз чемоданы. Мне пришлось оставить один из них наверху, прямо на лестничной площадке.
— Я схожу за ним, — вызвался Федерс, смягчив своей юношеской галантностью неловкую паузу.
— Прошу прощения за то, что доставляю вам столько беспокойства, — благодарно произнесла Кейт, — но мне не под силу было нести сразу два чемодана.
— Что вы, какое беспокойство? — улыбнулся он. — Леди никогда не должна сама нести свой багаж.
— По крайней мере я не опоздала, — сказала она, повернувшись к Бретту, — только мой чемодан.
— Не забивайте себе голову.
— Вы определенно именно так и поступили, — сказала она, сделав ударение на слове «вы». Увидев, как глаза Бретта сузились от гнева, она мило улыбнулась. — Если джентльмены не могут нести багаж, то как мы погрузим его в карету? Уж не собираетесь ли вы попросить об этом мистера Федерса?
Эдвард вопросительно поднял брови, но Бретт не на шутку разозлился.
— Никому из нас нет необходимости нести багаж. Об этом позаботится мой камердинер.
Словно по сигналу рядом с Бреттом появился Чарлз.
— Положи этот чемодан и тот, за которым пошел мистер Федерс, в карету вместе с дорожным сундуком мисс Вариен. Мы отправляемся, как только их закрепят.
Кейт с завистью наблюдала, как Чарлз поднял чемодан, стоявший у ее ног, избавил подоспевшего Федерса от его ноши и безмолвно выскользнул за дверь.
— Должно быть, приятно иметь вышколенного слугу, который все за тебя делает, — вздохнула она.
— Это не приятно, — с некоторым удивлением заявил Федерс, — это необходимо. Моя мать даже пальцем не пошевелит, пока на ее зов не сбегутся по крайней мере шестеро.
— Мы не можем заставлять лошадей ждать, — сказал Бретт, которому не терпелось уехать, и предложил Кейт руку, вынудив ее прервать свою прощальную речь.
Кейт почувствовала, как в.ней самой поднимается волна негодования, но она поблагодарила Эдварда и Питера и удивила всех, встав на цыпочки и поцеловав их обоих в щеку. Федерс покраснел с головы до пят и начал заикаться. Эдвард принял этот дружеский жест со своей обычной невозмутимостью, но, к изумлению Бретта, наклонился и запечатлел поцелуй на лбу Кейт.
— Да пребудет с тобой Господь, моя дорогая, — нежно прошептал он.
«Боже правый, — подумал Бретт, — даже Эдвард ведет себя как сэр Галаад. Мне лучше увезти ее отсюда, пока он не потребовал, чтобы я открыл свои намерения».
Никем не замеченный, Мартин стоял в дверях библиотеки и наблюдал за этой четверкой, но когда Кейт повернулась, чтобы уйти, он бросился в вестибюль. Глаза его странно сверкали.
— Ты настолько потеряла всякий стыд, что собираешься уехать с этим человеком? — угрожающе крикнул он.
Его слова раздули уже вспыхнувший огонь гнева Кейт, и она швырнула ответ ему в лицо:
— Тебе не к лицу строить из себя оскорбленную добродетель, дорогой брат. Ты проиграл меня в карты и еще имеешь наглость спрашивать, собираюсь ли я уехать с этим человеком? — Кейт умолкла, чтобы перевести дыхание, и продолжила с еще большим пылом: — Да, я собираюсь уехать с ним или с любым другим, кто предложит мне это. Это неприлично, и я не так надеялась покинуть свой дом, но я предпочитаю уползти отсюда на четвереньках, чем провести еще хоть день в этом проклятом месте.
Она круто развернулась и вышла в настежь распахнутую дверь.
Мартин проскользнул мимо Бретта с почти пурпурным от ярости лицом.
— Убирайся вместе со своим сукиным сыном, и пусть тебя заклеймят шлюхой! — вопил он, стоя на ступеньках. — Но учти, если ты сейчас уйдешь из этого дома, то больше никогда в него не вернешься!
Кейт как раз забиралась в карету, но остановилась и повернулась лицом к брату.
— Ничто и никогда не заставит меня вернуться в этот дом, пока ты жив!
Она забралась в карету и захлопнула за собой дверцу. Мартин, словно вихрь, промчался обратно через вестибюль и захлопнул дверь в библиотеку с такой силой, что висевшие над ней оленьи рога обрушились на пол.
— Бог мой, не семейство, а ураган, — промурлыкал Эдвард.
— Тише, вы, старый лис, — предостерег его Бретт. Его губы неохотно растянулись в улыбке, прогнав хмурое выражение с лица. — Постарайтесь, чтобы вас не убили, пока меня не будет. Иначе кто меня будет развлекать? Сделай все возможное, чтобы никто ничего не узнал о том, что здесь произошло, — обратился он к Федерсу. — Не думаю, что Мартин станет распускать язык, но он слишком глуп, чтобы понять, что лучше для него самого.
Он обменялся рукопожатием с обоими мужчинами и стремительно вышел из дома.
Воспоминания теснили друг друга в голове Кейт, в то время как карета мчалась по узкой дороге. Ее охватило чувство потери. Райхилл был ее домом с самого рождения, здесь она созрела как женщина, здесь были ее корни, он представлялся ей чем-то постоянным и незыблемым, словно вековой дуб. Мир, в который ей предстояло вступить, не мог предложить ей такой гавани.
Но с Райхиллом были связаны также горькие воспоминания, и в последнее время это были похожие друг на друга видения боли и страха. Она ввязалась в опасную авантюру, но почувствовала облегчение, когда башни замка скрылись за деревьями. Теперь она может начать жизнь с чистого листа. Она не знала, что принесет ей следующий день, но если рядом с ней будет этот черноглазый незнакомец, то ее жизнь наверняка будет полна приключений и волнений. После стольких лет фактического заключения она с нетерпением ждала и того и другого.
— Я не спал всю ночь и ужасно устал, — без предисловия заявил Бретт. — Я дал кучеру указания менять лошадей по мере необходимости, снабжать вас едой и питьем. Есть еще какие-нибудь пожелания, прежде чем я усну?
Он устало посмотрел на Кейт — выражение его лица было отнюдь не ободряющим.
— В данную минуту — нет, — ответила она. В ее глазах вспыхнули искорки гнева. Да, этот мужчина вел себя отвратительно грубо. — Обещаю, что не стану вас будить, пока у дверей не появятся разбойники.
— Не стоит этого делать даже в этом случае. Позади вас висит заряженный пистолет.
— Но мне никогда не доводилось пользоваться огнестрельным оружием, — испуганно вымолвила Кейт.
— Это довольно легко. Надо просто прицелиться и нажать на курок.
1
Ротонда — верхняя теплая женская одежда без рукавов в виде накидки. — Здесь и далее примеч. пер.