Вроде бы ничего особенного не произошло, но Лена стала чувствовать себя куда более спокойно. Разве что по-прежнему злилась на Сергея. Сам по себе эксперимент перестал ее пугать, но раздражение к жениху только усиливалось: какое право он имел распоряжаться ее судьбой? Разве исполнение его заветной мечты можно считать оправданием?
На пляж они с Майоровым выбирались практически каждый вечер. Ничего особенного: просто купались, наскоро перекусывали на свежем воздухе и сразу отправлялись домой. Конечно, поужинать можно было и дома, но Влад оказался прав — была в этом какая-то прелесть: сумерки, теплая вода, приятный легкий ветерок, нехитрая закуска на разложенном покрывале. Никогда еще помидоры с хлебом не казались Лене такими вкусными. Рядом сидели парочки, и тоже наслаждались вечерней прохладой. И никто не догадывался, что Лена и Влад — никакая не пара, они просто… Просто кто? Друзья? Нет. Сослуживцы? Нет. Сожители? От этого слова ее бросало в дрожь. Хотя, казалось бы, чего в нем такого страшного? Ведь, как ни крути, а они с Майоровым действительно живут вместе. Вернее, не вместе, но под одной крышей. Значит, соседи?
Выходило, что это слово им подходит как нельзя лучше. Но почему-то оно неизменно ввергало Лену в пучину непонятной тоски. Это слово казалось ей куда более оскорбительным, чем "сожители". Оскорбительным не пошлостью, не грязными намеками, а какой-то обидной холодностью, отчужденностью. Потому что холодности в ее душе уже не было.
А что в ней появилось вместо нее? Лена не знала. Она пыталась разобраться в себе, но ничего не получалось. Сергея все еще считала женихом, но думала о нем несколько отстраненно, как будто он находился где-то далеко-далеко, на другом полушарии Земли. И там, где он теперь обитал, не было ни телефонов, ни телеграфа. А еще она все чаще называла его про себя не "Сережа", а "Корниенко".
Майоров же… Не то, чтобы вызывал в ней теперь теплые чувства — Лена по-прежнему относилась к нему ровно, как к лучшему другу своего жениха. Однако она однозначно не испытывала к нему неприязни. Старалась не слишком-то расслабляться в его присутствии, напоминала себе, что от него очень во многом зависит их с Корниенко счастливое будущее. Но уже удивлялась: как она могла видеть в нем сухого, бесчувственного "хомо бизнесменикуса"? Почему так боялась его, он ведь совсем не страшный. Да, это с его подачи они с Корниенко оказались вовлечены в этот совершенно идиотский эксперимент, но кто виноват больше: тот, кто предложил, или тот, кто согласился?
А еще Лена не переставала удивляться его благородству. Ведь она была больше чем уверена: Влад намеренно спровоцировал ее на побег, чтобы с полным основанием разорвать грозящий ему непомерными тратами контракт. И он был бы абсолютно прав — она действительно нарушила условия договора. Но Майоров почему-то проявил благодушие, закрыв глаза на этот факт. Его благородство потрясло Лену до глубины души — что это, обыкновенное желание пустить пыль в глаза? Или в самом деле частичка его натуры?
Между тем неумолимо приближалась суббота. Если раньше Лена ждала ее с надеждой, то теперь с явной опаской. За прошедший месяц ее чувство к Сергею претерпело существенные изменения. То, что она по-прежнему считала его женихом, ни в малейшей степени не означало, что она не способна на него злиться. Причем, странное дело — чем меньше неприязни вызывал в ней Майоров, тем больше раздражал ее Корниенко. Хотя, казалось бы, должно было быть наоборот. Если бы ненависть к Владу в Лениной душе не усыхала, а лишь увеличивалась, и в обратном случае — она с каждым днем должна была все больше скучать по Сергею, все больше любить его. Или за то, что на фоне Майорова он оказался таким чистым и неиспорченным, либо за то, что благодаря Корниенко Лена познакомилась с еще одним хорошим человеком. Однако приближение очередной субботы вызывало в ней отнюдь не приятные эмоции.
Как всегда, Сергей уже ждал их в кафе. При ее появлении вскочил и вытащил откуда-то шикарный букет белых роз. Цветы ее, несомненно, порадовали, однако что-то изнутри неприятно кольнуло: раньше он никогда не дарил ей таких цветов. Разве что пять тюльпанов на восьмое марта да три розочки на день рожденья. Тут же роз было не меньше дюжины — она еле удержала тяжеленный букет на длиннющих стеблях. С какой это радости? Что-то произошло? Майоров позвонил ему и доложил о их маленьком инциденте? Корниенко оценил ее самопожертвование?
Лишь только она взяла цветы, Сергей впился в ее губы жадным поцелуем. Рука едва держала толстую связку стеблей, Лене было ужасно тяжело — букет выскальзывал из узкой ладошки. Так было жалко, что эта неописуемая красота, такая, наверное, жутко дорогущая, сию минуту окажется на полу, что ни поцелуй Корниенко, ни его горячность не порадовали ее. Она раздосадовано оттолкнула Сергея и присела за столик, с огромным облегчением уложив цветы на колени.