Ричард II стал королём Англии после своего дедушки, Эдуарда III, в 1377 г. Как и царствование его прадеда, Эдуарда II, которого он обожал и причисления которого к лику святых безуспешно добивался, его правление отличалось вспышками яростной гражданской войны и закончилось его низложением и убийством. Едва ли можно сомневаться, что в последние годы его правления суждения его были странными и неуравновешенными и что характер у него сильно изменился. Он всё больше замыкался в себе, и его связь с реальностью, казалось, ослабела. Его современный биограф, А.Б. Стил, считает, что Ричард был жертвой психической болезни, шизофрении, и что этим объясняются те загадочные решения, которые он принимал, и та катастрофическая политика, которую он проводил, с её фатальным завершением. На последних стадиях болезни, пишет А.Б. Стил, «королевская власть всё разрасталась, пока она не поглотила весь мир, и глядя вокруг себя, Ричард не видел ничего, кроме отражения своей царственной персоны, населённого мелькающими тенями, движениями которых нужно было управлять одним взглядом». В конце, по мнению Стила, он был «бормочущим невротиком, быстро погружающимся в состояние острой меланхолии».
Каковы основания для вынесения такого приговора? Вероятно ли, что приговор верен? А если он неприемлем, существует ли альтернативное объяснение? Разумеется, как это было и с другими наследными принцами, воспитание повлияло на развитие его характера. Ему не было одиннадцати, когда он стал королём. Его дед, Эдуард III, был великим воином, славу которого не могут затмить даже старческие причуды последних лет его жизни. Его отец, Чёрный Принц, который умер за год до его воцарения, высоко славился как рыцарь и воин. Должно быть, его образ постоянно и даже надоедливо преподносился его маленькому сыну. Но казалось, у Ричарда не было никакого желания следовать примеру отца. Хотя он, как и следовало, хвалил рыцарские подвиги, как и Эдуарду II, ему не нравилась военная атмосфера двора, где война, турниры и военные игры превалировали надо всем остальным. Он был в основном маменькиным сынком, ибо был безгранично привязан к матери, красавице-вдове принцессе Уэльской.
Значит, далеко не соответствуя установленному образцу молодого принца-воина, Ричард II, как и Эдуард II до него, был молодым человеком с эстетическими, а не военными пристрастиями. Его наставник сэр Саймон Берли, ему сочувствовал, и, вероятно, ему он обязан своими представлениями о королевской власти, которым суждено было сыграть такую важную роль в его жизни и которые определили его отношение к вельможам. У него никогда не было никаких сомнений относительно его королевских полномочий. В его мозгу сформировалась полумистическая концепция божественного права, которой он придерживался до самого конца.
Он был эгоцентричен до нарциссизма. Он одевался изысканно и тщательно, очень заботился о своей внешности и причёске. На портретах он представлен элегантным красавцем, высотой немного ниже шести футов, с густыми тёмно-жёлтыми волосами на голове. Он регулярно принимал ванну, что в те времена было редкостью, и изобрёл носовой платок.
Он, вероятно, был самым культурным королём своей династии. Его библиотека даёт возможность предположить, что он читал книги, а также слушал, как ему читали. Он был покровителем художников, артистов и писателей, обожал экзотические и утончённые блюда, как показывает дворцовая кулинарная книга с изысканными рецептами, описанием специй и других тонких ингредиентов.
Страстный и чувствительный, он мог временами быть изобретательным и расчётливым, и, как многие члены его семьи, был подвержен припадкам ярости, но он был великодушен к друзьям. Он любил свою мать и стал исключительно преданным мужем своей жене, Анне Богемской. Её смерть была тяжким ударом, от которого, похоже, он полностью не оправился. Он велел разрушить дворец, в котором она умерла. И всё-таки он не был лишён бисексуальности. Его интимным другом был пресловутый Роберт де Вер, которого он возвысил до могущественной власти и влияния, и после смерти Роберта его никто не заменил. Когда тело Роберта привезли обратно после трёх лет ссылки, чтобы похоронить, Ричард приказал открыть крышку гроба, чтобы ещё раз посмотреть на лицо человека, которого он любил, и коснуться его руки.
Таков был молодой человек, на которого в таком раннем возрасте свалилось бремя королевской власти: преданный своей матери, благоговеющий перед памятью отца, но по природе не воитель, и выращенный в неприглядной, если не сказать затхлой, атмосфере двора, пронизанной раздорами и подозрениями. Там господствовали его дядья, братья отца, богатые, великолепные, политически честолюбивые и цепкие мужчины, поддерживаемые группами рыцарей у них на содержании: Джон Гант, герцог Ланкастерский, который фактически стал регентом, Эдмунд Лэнгли, граф Кембриджский, впоследствии герцог Йоркский, Томас Вудсток, граф Бекингемский, позже герцог Глостерский — выводок дядюшек, которых Ричард не выносил. Юному и бессильному мальчику-королю королевское хозяйство временами должно было казаться клеткой, из которой его не выпускали, тогда как вельможи глазели друг на друга с недоверием, в поисках случая понатаскать перьев в свои собственные гнёзда, пользуясь покровительством и властью. Такой впечатлительной душе, как у него, нелегко было противостоять двусмысленностям и интригам придворной жизни. Желание освободиться от этих оков рано проявилось в его жизни.